Всегда твой

Хара Кай

Она не подпускает меня к себе иначе, как физически, исключительно по сделке. Я бы предположил, что она делает это, чтобы защитить свое сердце, но я знаю правду.

Там больше нечего охранять. Она давно отдала его кому-то. Его больше нельзя получить.

Это хорошее напоминание о том, что я должен придерживаться плана — выкачивать как можно больше денег со счетов отца, при этом притворяясь, что собираюсь жениться на Сикстайн, а затем разорвать отношения, когда у меня будет достаточно средств, чтобы открыть собственное предприятие,

которое, надеюсь, в один прекрасный день сможет сравняться с отцовским.

Я не могу позволить ей стать отвлекающим фактором, как бы ни слабело мое тело рядом с ней.

А оно слабеет.

Даже сейчас я вдыхаю глубже, пытаясь уловить любой оставшийся на мне ее запах. В моем мозгу прокручиваются кадры, где она лежит передо мной, волосы разметались, ноги раздвинуты, рот приоткрыт в экстазе. Мои руки сжимаются и разжимаются, предвкушая следующий раз, когда она окажется в моей хватке.

Она была права, установив некоторые правила. Все до единого, кроме запрета на поцелуи. Сопротивление желанию прижаться к ней губами, особенно когда я видел, как двое других делают это у меня на глазах, требует больше усилий, чем я думал.

— Похоже, тебе нужно потрахаться, Роуг. — замечаю я. — Это поможет выплеснуть всю твою злость.

— Я так и сделал. — Он хмыкает, а потом добавляет. — Я сегодня трахал Лиру.

Ухмылка исчезает с моих губ, когда Рис садится и поворачивается к Роугу с недоуменным выражением лица.

— Прости?

— Я трахнул Лиру, — повторяет он, его голос бесстрастен. — Потом Беллами нас застукала, и мы расстались.

— О чем ты, мать твою, говоришь? — спрашиваю я, настолько ошеломленный его словами, что с трудом могу связать их воедино, не говоря уже о полноценной мысли. — Ты изменил Беллами?

— Да. — Он хватает бутылку, стоящую на приставном столике, и делает глоток прямо из нее.

— Ты, блять, шутишь. — Рис проводит рукой по лицу, и на нем появляется гримаса ужаса.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я, все еще не веря.

Он не смотрит ни на кого из нас и просто поднимает плечо.

— Мне просто захотелось.

Слова звучат так же пусто, как и их смысл, и вызывают оглушительную тишину как у меня, так и у Риса.

— Ты придурок. — В конце концов я выдыхаю, с отвращением качая головой. — Ты ее не заслуживаешь.

Беллами любит его безоговорочно, все его недостатки и все остальное, и эта преданность ему сделала ее частью нашей маленькой гребаной семьи.

А семью нельзя так обижать.

Но как бы сильно он ни обидел ее, в конечном счете он больше обидел себя. Она — лучшее, что когда-либо случалось с ним, и он еще пожалеет об этом.

Его глаза вспыхивают, когда он наконец обращается ко мне.

— Не говори о том, чего она заслуживает, она не твоя, чтобы о ней беспокоиться.

— Она и не твоя больше. — Я хмыкаю в ответ.

Он вскакивает на ноги, но останавливается, когда в разговор вклинивается Рис.

— Я ни на секунду

не верю, что ты это сделал.

Его глаза опускаются на него.

— Я трахнул Лиру.

Теперь очередь Риса встать.

— Ты любишь Беллами.

— Я не…

— Хочешь ты это признать или нет, — продолжает он, перебивая Роуга, — но любишь. Ты бы никогда не причинила ей такую боль, потому что знаешь, каково это, когда люди, которые тебя любят, причиняют тебе боль, — добавляет он с укором. — Так что нет, я не верю, что ты трахнул Лиру или что Беллами волшебным образом вошла именно в тот момент. Я не верю в это, но если ты действительно это сделал, то, думаю, ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни.

— Верь во что хочешь, — отвечает Роуг, отвесив челюсть. — Я сделал это.

— К черту все это, я иду спать.

Рис удаляется, и Роуг уходит вскоре после этого, хотя он берет бутылку и направляется в игровую комнату, вероятно, чтобы продолжить топить свои печали.

В конце концов я тоже ложусь спать, но только после того, как еще немного поразмышляю о том, как Беллами, Тайер и Сикстайн разнесли весь наш дом в пух и прах, даже не прилагая усилий.

***

Несколько дней спустя я ударяюсь спиной о дверь ванной, когда локоть Риса с силой прижимает мое горло.

Я чувствую и слышу удары кулаков Тайер о дверь позади меня, когда она кричит, чтобы он выпустил ее. Я понял, что ситуация идет к развязке, когда она попросила одолжить мой свитер.

Мы находимся в доме Девлина, где он устраивает вечеринку в честь нашей победы в чемпионате по футболу.

Рис — тот, кто пригласил сегодня Тайер, но по какой-то причине я застал ее одну, загнанную Девлином в угол в разгар, похоже, бурного разговора.

Я вмешался, отвел ее в ванную наверху, когда на нее пролили напиток, и в конце концов одолжил ей свой свитер, когда ее топ не удалось спасти.

Я должен был прислушаться к своим инстинктам и сказать ей, чтобы она шла топлесс. Я этого не сделал, и теперь разъяренный Рис готов убить меня, потому что думает, что я с ней заигрывал.

Конечно же, я этого не делал.

И никогда бы не стал. Даже если бы Сикс не занимала меня последние несколько дней.

А она занимала, думаю я с ухмылкой.

Нет, Рис все неправильно понял. Но это не значит, что я упущу прекрасную возможность отомстить ему за то, что он тронул Сикстайн на торжественном открытии.

— Что за игру ты затеял? — шипит он, стараясь держать себя в руках. — Ты же не настолько глуп.

Я не сопротивляюсь его захвату, как не уворачиваюсь и не бью в ответ, когда он ударил меня раньше, хотя я мог бы уложить его за секунду, и мы оба это знаем.

— Ты тоже не такой, — говорю я, — и все же ты лапал ее.

Он насмехается и отталкивается от меня, освобождая меня.

— Я должен был догадаться, что речь идет о Сикс, — говорит он, невесело усмехаясь. — Ты трогал Тайер?