Всегда Ты
Шрифт:
Уголок обрисованных морщинками губ моего начальника ползёт вверх.
Ой-ёй.
Это значит, меня раскусили.
Прячу глаза, хмуря брови. Будто увидела в мониторе что-то чрезвычайно важное, но я не могу сдержать улыбки.
Мы оба знаем, что я закончу её в срок.
Я такая исполнительная.
Михаилу Семёновичу шестьдесят восемь. Это щуплый седой очень подвижный мужчина, обожающий свои старые костюмы, которые были пошиты, судя по всему, ещё в семидесятых. Мне кажется, он, эти костюмы и это здание
Он профессор с целой вереницей лавров и гордость нашего ВУЗа. Он был моим дипломным руководителем, и он сам выбрал меня. Я считаю это честью. Я так ему и сказала.
Думаю, мой выбор дальнейшего пути был во много предопределён его влиянием. Он подталкивал меня к аспирантуре еще в магистратуре. Это ужасно, но я иногда сажусь ему на шею. Он не чает во мне души, а я на полном серьёзе считаю его самым умным человеком на свете.
— Подойди-ка… — просит Михаил Семёнович, открывая ящик своего стола.
Встаю незамедлительно и оправляю юбку своего нежно-бежевого шифонового платья. У него короткие рукава-фонарики, двубортный воротничок и ряд больших обтянутых тканью пуговиц по центру. Я его обожаю и причисляю к категории «деловой» одежды в своём гардеробе. Оно очень лёгкое и струящееся. Если мимо проедет машина на сверхзвуковой скорости, все узнаю, какого цвета мои трусы.
Благов улыбнулся сегодня утром, когда я его надела, но мы проспали, и я была в агонии, боясь опоздать, поэтому не спросила, что такого смешного он увидел.
По рукам бегут мурашки, когда я вспоминаю, как проснулась сегодня на нем. Он позволил мне совершенно безнаказанно вскарабкаться на себя во сне, поэтому мы спали как две восхитительные кильки в банке. Очень-очень тесно. Кожа к коже.
Он не спал, а о чем-то размышлял, поглаживая пальцами моё бедро. Голый и расслабленный. Его татуировка похожа на кольчугу, мне безумно нравится, как она смотрится на его теле. Таком тёплом и красивом с огромным утренним стояком, о котором я с радостью позаботилась.
Ммм…
Я была очень сонная, а Паша был до невозможности нежен. Это было очень медленно, и он опять в меня кончил. Я не понимаю, что мы такое творим, но я доверяю ему во всем. Даже его простое присутствие в моей крошечной комнате (от чего она стала еще крошечнее) дало мне щемящее чувство защищенности. С ним я хоть нараспашку могу дверь оставить и выкрикивать прохожим оскорбления из его объятий. Он всех чудовищ победит, мой прекрасный принц.
Вообще, сегодня утром я чувствовала себя так, будто за старой парадной дверью института меня ожидают НКВДшники с обнажёнными паяльниками. Мне кажется, все здесь в курсе моих вчерашних…злоключений и все здесь считают меня идиоткой.
Отличный день, чтобы девушке начать всё сначала. Я имею в виду свою профессиональную репутацию.
— Я слышал, ты
Оглядываюсь, надеясь, что нас никто не слышит. Разумеется, нас слышат все.
Краснею и разглаживаю ладонями юбку.
— Ну… — неуверенно мямлю я, вспоминая, как неслась с воплями по газону. Счастье, что я не попала в ТикТок или на Ютуб. — Не то чтобы с честью…
Он ласково мне улыбается и извлекает из ящика большую подарочную коробку, набитую цветами и разноцветными печеньками Макарон…
— Знаешь, что сказал Дед Мазай зайцам?.. — спрашивает мой чуткий начальник, протягивая мне коробку.
— Ох…не припоминаю… — бормочу, ощущая прилив признательности за этот простой жест.
Беру коробку из его руки и прижимаю к груди, глядя не него с благодарностью. После всех тумаков, которыми наградили меня мои близкие, я бесконечно ему признательна и растрогана.
— Беги, и больше не попадайся, — подмигивает он, возвращаясь к работе.
Киваю, улыбаясь во все тридцать два зуба. Разворачиваюсь, чтобы уйти, глядя на разноцветное безумие в своих руках, потом снова поворачиваюсь к нему и тихо говорю:
— Спасибо…
Он невозмутимо кивает, перелистывая страницы своего блокнота.
В тринадцать сорок пять я извлекаю из своей любимой плетёной сумочки зеркальце и изучаю состояние своих веснушек на сегодня. Прихожу к выводу, что всё не так плохо. Прохожусь расчёской по волосам и заправляю их за уши. Поправляю узелок на своём платке, сдвигая его на миллиметр влево. Потом на два сантиметра вправо.
Беру свою подарочную коробку и убегаю счастливая до невозможности.
Я уже успела по нему соскучится.
В коридорах совсем мало студентов. Расцениваю это, как позитивный момент. Никто не будет тыкать в меня пальцем и шептаться за спиной. Во дворе тоже мало людей.
Поглядываю на парковку и вижу его сразу.
Вернее, его машину.
Ускоряюсь, еле касаясь земли своими золотыми туфлями. Обычно я носила это платье с белыми, но из них, наверное, уже сварили какой-нибудь клей. На полном ходу врезаюсь в Вадика, который возник передо мной, откуда ни возьмись.
— Здрасте, Екатерина Васильевна, — придержав меня за плечи и улыбаясь, говорит парень.
— Привет, Вадим… — отвечаю, выглядывая из-за его плеча.
Паша стоит рядом с задней пассажирской дверью своей машины. С заднего сидения свисают две ноги в светлых джинсах и огромных белых кроссах. Предполагаю, что это его младший брат.
Благов наблюдая за мной и Вадиком, повернув в нашу сторону голову.
На нём белая рубашка с подвёрнутыми рукавами, серые слаксы и солнечные очки. Руки небрежно лежат в карманах. В его позе и вообще в нём всём столько деловизны и крутоты, что я не могу не улыбаться.