Всегда Ты

Летова Мария

— Скинь мне на почту заключение и анализы, — велит этот делец. — Хочу зайти в одно место, проконсультироваться. Чем ты занята?

Закатываю глаза.

Вчера рано утром он улетел в Нью-Йорк. У его друзей недавно родился сын и Паша должен стать крёстным отцом.

— Вещи собираю… — сообщаю ему, зажав трубку между плечом и шеей.

— Куда это? — спрашивает он, а я слышу гудки серен и кучу всякого информационного шума у него на заднем плане. Может, это поехали охотники за приведениями? Я тоже хочу побывать на Манхеттене. Очень-очень. Он сказал, что

в следующий раз мы поедем вместе.

— Хочу поехать со Светой на дачу к её родителям… — сообщаю послушно, укладывая своё бельё. — Мне вообще-то и здесь хорошо, просто…

— Что такое?

— Мне одной ночевать как-то…страшновато…я не привыкла к таким большим пространствам…

— Ага, ты привыкла жить в картонной коробке, я в курсе…

— Я серьёзно… — дуюсь обиженно. — Я привыкла спать с тобой!

— Я скоро вернусь, — вздыхает он. — Потерпи…

— Ладно… — капризничаю я.

— Не дуй свои губки, Пушистик. Я соскучился.

Улыбаюсь, как чеширский кот.

— Нечего было без меня уезжать… — продолжаю капризничать.

— Нечего было резину тянуть, — не реагирует он.

Я только вчера записалась на очередь в рязанскую миграционку. Мне туда нужно через две недели.

— Как…эмм…малыш?.. — спрашиваю, передразнивая его состроив рожицу.

Застёгиваю рюкзак и выношу его в коридор, ухватив за верхнюю ручку.

— Маленький и сморщенный. Наши дальтоники получатся лучше.

Начинаю ржать, потому что на заднем плане у него возмущается приятный мужской голос:

«Ты охренел так про моего сына говорить?!»

Я просто ухахатываюсь. Ну, потому что это до неприличия грубо и так по Благовски.

— Как его назвали, Грубиян? — спрашиваю, усаживаясь на полку в прихожей.

— Львом.

— Хорошее имя…

— У нас будет ещё лучше… — в открытую стебётся он.

«Пошёл ты.». — гласит всё тот же голос за кадром. — «Скажи это Лианке».

— Ну, на фиг… — открещивается Паша.

Опять смеюсь, становясь счастливой до невозможности. Мне кажется, мои тучи понемногу рассеиваются. Когда он так убеждённо говорит о наших детях, я тоже начинаю в них верить. Мне двадцать три, будет двадцать четыре через два месяца…я могу бороться за них ещё лет десять, как минимум. Это просто…судьба, наверное. То, что я узнала об этом сейчас, когда у меня есть мужчина, который ждёт не дождётся как спустить в меня свой генетический материал. Он просто архиответственный в этом вопросе. Пару дней назад этот извращенец пальцем затолкнул в меня свои сперму, когда она из меня вытекла.

— Я уже вся тебя жду не дождусь… — сообщаю ему с раболепными интонациями.

— Я в курсе, — бросает он самодовольно.

Гад.

Люблю тебя.

— А ты в курсе, что я делала вчера в ванной?..

— Не беспредель, КАтёнок… — предупреждает Паша, понизив голос. — А то расскажу, что я делал вчера в душе.

— Я как раз туда собираюсь… — дразнюсь я.

— Ведьма маленькая… — хрипло тянет он. — Уделала меня, согласен.

— Так-то вот, Пал Олегыч…

Теперь смеётся он.

— Мне нужно в

метро спускаться, — вздыхает он. — На чём ты поедешь?

— На Егоре, — пожимаю я плечом.

— Хорошо. Пусть возьмёт мою машину, — командует Паша с другого конца планеты.

— Я бы не села с ним на мотоцикл, — заверяю его, вытягивая ноги и рассматривая свой педикюр.

— А со мной села бы?

— Ага… — без раздумий отвечаю я.

Паша хмыкает.

— Лады, как-нибудь прокатимся, — вбивает он в свой внутричерепной компьютер пометку. — Мне пора. Постараюсь набрать тебя вечером, приклей телефон на лоб.

— Уже… — бурчу я.

Вчера вечером он звонил мне, но я была на игре Егора и не слышала. Кажется, он будет припоминать мне это до конца жизни.

— Всё, отбой. Я тоже без тебя хреново сплю, козюлина.

На этом он кладёт трубку, и я даже не успеваю забросать его чмоками.

Сижу ещё минуту, просто тупо улыбаясь.

Пришёл, раздразнил, разволновал, рассмешил и ушёл…

Не могу вспомнить, что делала до этого…

Поскольку, ещё нет десяти утра, я, и правда, иду в душ. Егор должен зайти в районе двенадцати, но, он самый непунктуальный человек на свете, поэтому это может быть что угодно. Половина двенадцатого, либо половина первого. Как ему Бог на душу положит.

Выйдя из душа, забиваю на сушку головы, разрешая волосам пушиться, как им будет угодно. Одеваю свои красные штаны для йоги и белый спортивный лифчик. Сверху натягиваю майку. Не хочется тащить с собой много вещей. Всё-таки решаю взять ноут, вдруг решу поработать над своей статьёй в иностранное издание? Такое ведь возможно, что я решу поработать? Я планирую выпустить её в конце года. Кстати говоря, у меня уже начался отпуск. До сентября я как ветер в поле. Ветер без загранпаспорта.

Когда в одиннадцать часов раздаётся звонок в дверь, я решаю, что Егор, в очередной раз, превзошел сам себя.

Бегу открывать, на ходу натягивая кроссовки.

Открываю дверь и хочу уже сообщить ему об этом, но, к моему глубочайшему изумлению, на пороге ожидает…Лилия Благова, в компании Сраной Королевы Марины и…бывшей невесты Пашы…

Я в таком шоке, что слова не могу вымолвить. Просто рассматриваю эту группу хмуро, повиснув на ручке двери. Моё приподнятое настроение мгновенно испарятся. Каждая из этих женщин по отдельности неприятна мне, а уж все вместе это вообще токсично.

Они одеты с иголочки.

Все трое.

От них веет целым букетом дорогих парфюмов. Через плечо Сраной Королевы переброшена сумка Шанель, в ушах блестят маленькие бриллианты. Примерно такая же картина и у Леры Батутиной. На матери Благова белый дорогущий брючный костюм, на шее красивый шарфик с эмблемой Версаче.

Я похожа на школьницу, сбежавшую с урока физры в своих кроссах трёхлетней эксплуатации и с этими глупостями на голове. Не накрашенная. С веснушками. У меня на шее даже цепочки нет, а на среднем пальце колечко с маленьким изумрудом, которое досталось от бабушки, как и золотые часики.