Всего четверть века
Шрифт:
— Кажется, ты уже осудил всех, кого мог, — сказал я. — Кончай это самоедство.
— Самоедство? Нет. Расплата.
— За что?
За слабость. За то, что не понял, что слаб, а брался… Я не смог спасти Веру. Простой человек, который никогда не видел столько книг, — Сергей взмахнул руками, показывая на шкафы, — стал её последним утешением. Он, а не я. А я? Снова взялся за непосильное. Растить детей. Конечно, я старался, хотел как лучше. А результат? Оказался таким
— Как с Андреем, кстати? — прервал Игорь. — Учится?
— Вы не знаете? Провалился.
— Ты не говорил.
— Стыдно было…
С Андреем складывалось по-своему сложно. Парень мечтал о живописи. Конечно же, о своей, отвергающей «официальную пошлость». Ничем другим заниматься не хотел, стоило огромного труда дотянуть его до школьного аттестата. Осенью он уехал в Ленинград поступать в Суриковское училище и вот, оказалось, не поступил.
— Почему он не вернулся?
— Наверно, потому, что я проел ему печёнку, пытаясь сделать человеком.
— Чем же он занимается?
— О! Андрей прекрасно устроен. Так пишет, во всяком случае. Он дворник. Живёт в какой-то конуре и погружён в творчество. Вы представляете, как он живёт? И что я чувствую, когда думаю о нём?
— Ты и перед ним виноват?
— Вера оставила его мне.
— Вместе со своей наследственностью, — заметил Игорь.
— Что такое наследственность? Даже машина, которая с конвейера сходит, в разных руках по-разному ведёт себя. А эти руки, — Сергей вытянул длинные пальцы, — не справились. И плечи, и голова. Я чужой в семье. Вера виновата только в том, что она не захотела обмана, не захотела жить с человеком, которого не любила. А я живу.
И, предваряя наши ненужные слова, предостерегающе протянул руки:
— Да, живу с женой, которую не люблю, которая не любит меня, и, как последний дурак, годами прикрываю эту ложь высокими соображениями — во имя детей! Но жизнь не обманешь. Она мстит за обман.
— Прекрати!
В дверях стояла Лида с трефовым тузом в руке.
Мы не заметили, как она вошла, но слышала, наверное, многое.
— Прекрати балаган! Сколько можно одно и то же — «ты меня не любишь, я тебя не люблю?.. Ты же мужчиной считаешься. Постыдись!
— Мне здесь некого стыдиться. Это мои друзья.
— Они тебя плохо знают.
— Я ничего не скрываю.
— Вот как? И это?
Лида стукнула тузом по стеклу одного из шкафов.
Сергей оторопел.
— Ты знаешь? — спросил испуганно.
— Невелика тайна. Спрятал выдуманную жизнь.
Она протянула руку к дверце.
— Не смей! — закричал Сергей. — Это не выдуманная жизнь. Это настоящая жизнь. Воздух мой, кислород. Я бы задохнулся без него.
— Ну подыши. Не буду мешать.
Лида сказала это презрительно, повернулась и вышла, швырнув на диван своего туза.
Туз попал на лицо спящему Диме, тот дёрнул головой, будто сгонял муху, и приоткрыл глаза.
— Я, кажется, отлучился?
— Всё в порядке, — успокоил Игорь. — Восстанавливай силы.
— Уже восстановил. Мне стоит заснуть на пять минут, и я в порядке. Главное заснуть, а сколько спишь, неважно. Отключаюсь намертво. Зато сейчас как огурчик. Бал продолжается?
— В разгаре.
— А моя сеньорита?
— Блистает красотой, — заверил Игорь.
— А вы почему в кулуарах? По-английски? Портвейн в мужской компании? Кстати, прекрасный анекдот. Два алкаша в тёмном подъезде. Один спрашивает другого: «А что мы пили?» — «Нормально, за руб-две». — «Подумать только! А как пошёл хорошо. Я думал, за руб-семь!»
Все засмеялись кроме Сергея.
— Зачем ты это рассказал? Ведь ты писатель, а рассказываешь пошлости! Чехов ненавидел пошлость.
— Что это он, ребята? — спросил Дима удивлённо. — На людей бросается.
— Суров он сегодня, — сказал Игорь.
— Но несправедлив.
Дима одёрнул свой кожаный пиджак и провёл расчёской по волосам.
— Пойду лучше к девушке.
— Чао!
Сергей закрыл за ним дверь.
— Здесь, в шкафу письма. Письма женщины, которая меня любит. Я для этого и привёл вас сюда.
Он подставил стул, взобрался на него и начал снимать книги с верхней полки.
— Держите. Держите.
Мы взяли по паре томов.
За книгами у стенки шкафа рядами стояли конверты, много конвертов. Сергей сгрёб их в пачку и спрыгнул на ковёр, прижимая письма к груди.
— Вот! Возьмите любое. Читайте!
— А нужно ли? — спросил Игорь.
— Нужно. Чтобы вы поняли, что между людьми могут быть и человеческие отношения. Не постельные, не корыстные, не взаимопоедание, а человеческие!
— Стоит ли? — повторил Игорь. — Может быть, лучше не читать? Ведь это тебе писали, а не нам. Сергей стоял молча, протягивая нам письма.
Игорь взял пачку и положил на стол.
— Мы пойдём, а ты успокойся.
— Нет! Вы должны прочитать. Хотя бы одно письмо. Любое. Я сам прочитаю.
Он взял верхний конверт.
Письмо было на листке из обычной ученической тетрадки, с дырочками от скрепок на сгибе. Сергей покрутил листок в руках, поднёс к глазам и опустил: