Всего лишь один из парней

Рупер Лия

Я остаюсь на диване, пока не слышу, как машина отъезжает от подъездной дорожки. Шайба лежит у меня на груди. Я не могу пойти на бал. Я не могу с ней разговаривать, но я почти уверен, что пытаться игнорировать ее было бы все равно, что пытаться игнорировать миллион сирен, включающихся одновременно.

Звонок в дверь с верхнего этажа. Это странно. Я понятия не имею, кто будет в гостях в этот час, и я не заказывал никакой еды. Я засовываю шайбу в карман и поднимаюсь наверх.

Когда я открываю дверь, мой пульс гулко стучит в

ушах.

Это Эл.

Я моргаю. Подождите, это не Эл. Это как тень Эла, одетая в ту же мешковатую толстовку с капюшоном и джинсы. Глаза такие же мутно-серые, но они не так сияют, как у Эла. И рот совсем не тот: прямая линия вместо преувеличенно хмурого взгляда.

— Привет, — говорит тень, — я Ксандер. Я…

— Брат, — выдыхаю я.

Он поднимает бровь.

— Могу я, э-э, войти?

Я отступаю назад и позволяю ему войти.

Он стоит в коридоре. Господи, я никогда не встречал его раньше, но даже то, как он стоит, мне знакомо, покачиваясь на носочках.

— Мне нужно поговорить с тобой об Эле, — говорит он.

— Хорошо. — Я скрещиваю руки на груди и слышу оборону в своем голосе.

— Что?

Он откидывает руки рядом с собой и пожимает плечами.

— Послушай, я понимаю, что она сделала — что мы сделали — было неправильно. Но она сохранила мой секрет, потому что мы семья. У тебя есть брат, да? Ты ничего не сделаешь для семьи?

— Конечно, — говорю я.

— Элис и я решили это сегодня. Мы по-прежнему можем играть в хоккей вместе, так что все в порядке.

— Это… — говорит Ксандер и смотрит на меня так, словно может читать мои мысли. Чем больше я смотрю на него, тем больше вижу различий между ними двумя. Может быть, мне это кажется, а может быть, я так долго смотрел на ее лицо, что могу представить каждую деталь.

Я пожимаю плечами.

— Я не уверен, что ты хочешь, чтобы я сказал.

— Я знаю свою сестру лучше, чем кто-либо, — говорит он. — Она другая… в хорошем смысле. Я так разозлился на нее.

— Я сказал ей не приближаться к тебе. Но она не могла помочь себе. Хоккей был всем миром Элис, пока она не стала им. — Он проводит рукой по волосам.

— Она моя сестра, и я в долгу перед ней за то, что она неправильно вмешалась в твою личную жизнь. Вот почему я здесь. Чтобы сделать это правильно. Чтобы увидеть, чувствовал ли ты то же самое и был ли ты таким же упрямым, как она.

Все его слова кружатся у меня в голове, путая мои мысли. Я отступаю назад, пока не упираюсь в стену.

— Чувствовал то же самое?

Ксандер драматично вздыхает.

— Элис была готова бросить хоккей ради тебя.

Должно быть я бросил на него пустой взгляд, потому что он снова вздыхает.

— Тремблей, она влюблена в тебя.

Элис

— Ты прекрасно выглядишь, милая.

Мама поправляет диадему в моих волосах, а затем склоняет голову набок.

— Я полагаю,

что эта стрижка может выглядеть мило под некоторым углом.

Я смеюсь.

— Спасибо, мама. — Я смотрю на свое блестящее ярко-синее платье, расшитое белым бисером: цвета футболки «Соколов». Я сегодня выгляжу мило.

Я подхожу к кромке льда. Несмотря на битком набитую арену, без снаряжения меня пробирает холодок. Хармони заканчивает свой номер, и все в толпе бросают цветы и плюшевых мишек. Мама проделала потрясающую работу по маркетингу этой вещи.

Моя рутина последняя. «Чикагские Соколы» и команда НХЛ собираются присоединиться ко всем семьям на льду.

Интересно, придет ли Хейден. Моя рука дрожит и тянется к губе — последнему месту, где он коснулся меня. Но теперь я могу думать о нем только как о своем товарище по команде. На меня накатывает волна печали, но я отталкиваю ее. По крайней мере, я все еще играю в хоккей.

Мама подталкивает меня вперед, как только лед очищается, и я выкатываюсь на середину катка. Раньше я чувствовала себя не в своей тарелке каждый раз, когда каталась на коньках: голая в коротком платье и колготках вместо майки и накладок. Но по мере того, как я оглядываю бурно развивающуюся арену, во мне растет волнение. Я тоже много работала для этого.

Начинается музыка, и я впадаю в танец, как в свисток. Это игра, и я точно знаю, как она пойдет. Я приземляюсь, и толпа хлопает. Я купаюсь в тепле их внимания.

Я прохожу остальную часть своей программы, скользя к финалу с поднятыми руками и улыбкой на лице.

Может быть, я хоккеистка в спортивных штанах, поедающий целую пиццу. И, может быть, я также фигуристка с губной помадой и блестящим платьем. Может быть, я смешала обе эти вещи вместе; незавершенная игра, наполовину сыгранная игра.

И, может быть, Элис и Эл в конце концов не такие уж и разные.

ГЛАВА 19

Хейден

Я тяжело дышу, когда мы с Ксандером пробираемся через раздевалку к скамейке запасных. Как будто я уже не запыхался, воздух снова выбивается из меня.

Элис кружится на льду, зрелище голубых блесток и длинных ног. Черт, эти ноги. Наблюдая за ее движениями на льду сейчас, неудивительно, что она смогла превзойти любого мальчика на льду. Ее движения плавны, как вода.

Я заставляю себя сделать глубокий вдох. Я здесь не для того, чтобы пялиться на нее, хотя, если все пойдет хорошо, у меня будет время для этого позже.

Меня охватывает нервный припадок. В последнее время я был не самым приятным человеком для нее. Как всегда, я решил бежать, а не смотреть на музыку, когда мне нужно. Еще один урок, полученный от Эла:

Пришло время стать мужчиной.

— Хорошо, тогда иди и сделай это, — раздраженно говорит Ксандер.

— Я все это вслух сказал?