Всего лишь спор
Шрифт:
Не знаю, сколько еще прошло времени, но в какой-то момент я вспомнила о том, что нужно работать. Поднявшись, я утерла слёзы, включила ноутбук, и уверенно погрузилась в работу. Это был единственно действенный способ отвлечься от совершенно ненужных мыслей.
Глава 4
Не знаю, что там творилось в голове у Сомарова, но отныне он больше меня не доставал. Он помнил обо мне, но все же оставил в покое. Я постоянно ловила его взгляды на себе, но и только. Кирилл больше не подходил,
Да и остальные начали терять ко мне интерес. Это было похоже на то, что он сдался. Но я знала, что это не так.
В отличие от него, мой мозг стал больше внимания уделять его персоне. В голову лезли совершенно ненужные фантазии. Они были нереальны, потому что в них был не тот Сомаров, который был наяву, а выдуманный. От настоящего была только внешность. И все чаще его обнаженное тело всплывало в моих воспоминаниях.
Пытаясь отгородиться от мыслей о нем, я полностью погрузилась в работу. На выходных от ноутбука я даже не отрывалась, за исключением утоления естественных нужд.
А с понедельника я уже сосредоточилась на зачетах. Ставя их один за другим, я вычеркивала ненужные пары из своего расписания. И пошла на мировую с преподавателями по экзаменационным предметам. Сдав все оставшиеся долги, я просила их поставить мне автомат до каникул. Удивительно, но они все, без исключения, с улыбкой исполнили мои пожелания. Да, в том, чтобы быть тихой и спокойной отличницей, есть свои плюсы. У людей постарше проявляется симпатия к молодежи с хорошим воспитанием.
Когда к концу недели моя зачетная книга была уже со всеми необходимыми оценками, я просто не верила своим глазам. Впереди еще неделя до каникул, а я уже могу ехать домой.
Моя улыбка была настолько радостной, что люди удивленно посматривали на меня. Серая мышка по имени Алина непривычно ярко сияет.
Выскочив из университета, я намеривалась ехать на вокзал за билетами, пока таковые есть. Но меня остановил Сомаров.
— Что, неужели уже все поставила? — он выглядел весьма скептически настроенным, когда схватил меня за запястье, на котором уже пожелтевшие синяки начали потихоньку сходить.
— Да, поставила, — кивнула, и попыталась вырвать руку. Это не тот Сомаров, который мне нравится.
— Быстро ты. И что теперь будешь делать? — на его лице появилась кривая улыбка.
— Работать, — резко отозвалась я. — А потом домой поеду.
— Все-таки поедешь? — в его глазах загорелся какой-то непонятный огонек, а на губах взыграла та самая улыбка, которая теперь часто появляется в моих мыслях.
— Поеду, — подавив ком в горле, как можно спокойнее отозвалась я. Он все еще был тем человеком, чьи поступки вызывали во мне лишь отвращение.
— Это правильно. Ты дополнила картину своей правильности, — ухмыльнулся Сомаров, разрушив свое очарование. Вернувшись в привычного гада.
— Я рада, отпусти, —
— А есть хоть что-то неправильное в тебе? Ну, кроме правильности, — как будто и не слышал он моих слов.
— Отпусти, — вновь повторила, дернув на себя руку.
— Ты такая самоотверженная. Все ради других. А для себя? — его голос понизился, а рука с запястья переместилась на талию, притягивая ближе. Вторая привычно собрала волосы в кулак. Я тут же попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего не получилось. — Прежде, чем мы распрощаемся на месяц, а возможно, даже больше, попробуй взять сейчас что-то для себя, — совсем тихо проговорил он и, наклонившись, поцеловал.
Это было по-другому. Не из-за меня. Что-то изменилось в нем, в его движениях. Появилась какая-то бережность, которая прибавилась к осторожности. А стоило мне ответить, совсем неумело, неуверенно, и он усилил напор.
Я всего лишь старалась исполнить то, о чем говорил он. Пыталась что-то взять для себя. И брала. Вновь иллюзия, несуществующий Сомаров. И настоящий поцелуй. Реальность перемешалась с умыслом, и это оказалось весьма приятным. Хотя я и знала, что это неправильно, потом будет больно. Но ничего не могла с собой поделать.
— Это было приятнее, не так ли? — усмехнулся Кирилл, когда отстранился. И тем самым разрушил всю положительность ситуации.
— Надеюсь, ты забудешь меня за это время, — вздохнула я, и, вырвавшись из его объятий, не обращая внимания на удивленные взгляды, отправилась в общагу. У меня есть месяц, чтобы убить на корню то, что проснулось у меня к этому парню.
Кирилл проводил тонкую фигурку тяжелым взглядом. Только она этого не видела, ни разу не обернувшись.
В который раз он достал сигарету и вновь закурил.
Он задавался вопросом, как бы она поступила, узнай, о чем он думает? Убежала бы без оглядки или неуверенно застыла на месте?
Другая бы точно повисла у него на шее. Что-то вроде из какого-нибудь дешевого романа «И прильнула она к нему со словами «Ах, мой дорогой!».
Но от этой скромной и правильной девчонки такого точно ждать не приходится. Может, оттого ему и интересны её жизнь, поведение и характер?
— Бросай курить, Кир, — появился рядом с ним друг. Как всегда, спокойный и невозмутимый. Кирилл даже позавидовал его спокойствию и уверенности в завтрашнем дне.
— Отъебись, — бросил он, даже не взглянув на того.
Если бы он мог утолить все свои желания, зная, что его не отвергнут, и он не увидит ни в чьих глазах отвращения, презрения или ненависти, он бы не курил. Но у него не было такой возможности. И поэтому приходилось волей-неволей заменять одно на другое.
— Ты играешь нечестно, Сомаров. Не нужно пытаться заставить её забыть, что это всего лишь спор. Если хочешь выиграть, пусть она об этом помнит. Пусть она осознанно либо отвергнет тебя, либо поддастся.