Всего одна неделя
Шрифт:
Утром, во время завтрака, позвонила мама. Впрочем, я даже не поняла, что это она. Уайатт поднял трубку и дважды произнес:
– Да, мэм. – Потом сказал: – Семь. – Потом повторил еще раз: – Да, мэм, – и повесил трубку.
– Твоя мама? – поинтересовалась я, когда он снова сел за стол.
– Нет, твоя.
– Моя мама? Зачем она звонила? И почему ты не передал мне трубку?
– Она не просила. Просто пригласила нас на ужин – сегодня в семь. Я сказал, что приедем.
– Приедем? А если тебе придется работать допоздна?
– Цитирую тебя: считаешь меня полным идиотом? Я-то явлюсь вовремя. Но и ты тоже, даже если мне придется силой вытаскивать тебя из фитнес-клуба. Так что лучше заранее договорись с Линн, чтобы она осталась до вечера.
Я закатила глаза.
– Что такое? – Уайатт на секунду перестал жевать.
– Прежде чем раздавать приказы, лейтенант, вы бы лучше поинтересовались, о чем именно я уже успела договориться.
– Так о чем же именно ты уже успела договориться?
Что за ехидное создание!
– Линн открыла клуб рано утром. Потом, после моего приезда, она отправится домой, и днем буду работать я. Она вернется в пять и останется до закрытия. Получится три часа с утра и четыре вечером. И так будет до тех пор, пока рука не окрепнет, потому что и утром, и вечером есть дела, которые трудно сделать только одной рукой. Так что твой приказ несколько запоздал.
– Умница. – Бладсуорт лукаво подмигнул.
Было вполне понятно, почему мама нас пригласила. Во-первых, чтобы понянчить раненую дочку, а во-вторых, чтобы испытать Уайатта. Она, должно быть, умирала от любопытства, а тут пришлось ждать, пока лейтенант выпустит меня из подполья. Мама, конечно, способна проявить выдержку, но лишь до определенной черты. А за этой чертой начинается цунами.
Грядущий день наполнял меня приятным нетерпением. Наконец-то я встречусь со своей любимой машиной, а после работы вернусь в собственный любимый дом. Я собрала вещи. Уайатт не возражал, хотя и довольным не выглядел. Утром мне удалось одеться самостоятельно и даже пусть и с большим трудом, но все-таки справиться с лифчиком. Рука все еще не годилась, чтобы решить задачу с застежкой обычным образом, но я придумала другой способ: перевернула лифчик так, что крючки оказались спереди, застегнула их, а потом совершила круговое действие в обратном направлении и надела бретельки на плечи. Метод, конечно, не столь сексуален, как альтернативный, но, во всяком случае, вполне себя оправдывает.
– Не слишком усердствуй в первый день, – наставлял Уайатт по дороге к моему дому, где предстояло сменить машину. – Может быть, остановимся возле аптеки и купим перевязь, чтобы она напоминала тебе об осторожности?
– И так не забуду, – заверила я. – Уж поверь. Действительно, любое неосторожное движение сразу отдавалось в зашитой мышце.
Некоторое время Уайатт молчал, а затем сказал:
– Не хочу тебя отпускать.
– Но ты же знал, что в твоем доме я лишь временно.
– А почему бы тебе не переехать ко мне на постоянное место жительства?
– Еще чего, – решительно возразила я. – Не слишком удачная идея.
– Почему же?
– Да потому.
– Исчерпывающий ответ! Так все-таки почему?
– По нескольким причинам. Во-первых, слишком поспешно. Думаю, нам следует взять тайм-аут и немного отдышаться.
– Дразнишь? После пяти последних дней ты называешь переезд ко мне поспешным?
– А ты вспомни эти дни. С вечера четверга не было нк единой нормальной, спокойной минуты. Бесконечная чрезвычайная ситуация. И вот она наконец закончилась. Возвращается обычная, повседневная жизнь, и теперь нам необходимо выяснить, как она сложится.
Бладсуорту моя теория явно не понравилась. Не вызывала восторга она и у меня самой, ноя твердо знала, что окончательный переезд к нему оказался бы серьезной ошибкой. По-моему, женщина вообще не должна жить вместе с мужчиной до свадьбы. Думаю, в природе существуют настоящие парни, которые не пользуются ситуацией и не превращают подругу в бесплатную прислугу и повариху, но отгадайте, чем обычно заканчиваются подобные опыты. Спасибо, сэр, это не для меня.
Меня воспитала женщина, твердо знающая себе цену, и все ее дочери верят, что мужчины должны добиваться расположения и согласия упорным трудом. Человек устроен таким образом, что больше всего ценит те блага – будь то машина или жена, – которые достаются не слишком легко. По-моему, Уайатт еще и в малой степени не отработал нанесенного мне два года назад ущерба. Действительно, я пока все еще не простила оскорбления. Лишь чуть-чуть, понемногу, начала оттаивать, но вовсе не до такой степени, чтобы перебраться к нему, даже если бы не считала такой шаг вообще неприемлемым для женщины.
Наконец мы приехали ко мне домой, и там, на своем законном месте под портиком, стоял мой дорогой белый «мерседес» с откидным верхом. Уайатт остановился рядом с ним и взял с заднего сиденья обе сумки. Он все еще хмурился, однако не спорил. По крайней мере в ту минуту не спорил. Я прекрасно понимала, что это вовсе не окончательное разрешение ситуации, что оппонент просто отступил по моей просьбе. Возможно, планировал очередной подлый выпад.
Отперев боковую дверь, я вошла в коридор. Резкий писк сигнализации сразу подсказал, что Шона не забыла ее включить перед тем, как уехала с моими вещами. Я поспешно отключила добросовестного сторожа и торжественно остановилась посреди кухни, окруженная собственной Великолепной Атмосферой, которой все это время так мне не хватало. Атмосфера играет в жизни женщины бесконечно важную роль.
Я объяснила Уайатту, какая именно из спален второго этажа моя – на тот случай, если бы, заглянув в дверь, он не смог определить это сразу. Уайатт и прежде бывал у меня, но еще ни разу не поднимался наверх. Когда-то, два года назад, сцена страсти разыгралась внизу, на диване. После этого я даже сменила обивку: не из-за пятен или чего-то подобного, поскольку сцена страсти не зашла настолько далеко, а просто потому, что таким способом хотела вычеркнуть обидчика из своей жизни. Больше того, обставила комнату новой мебелью и перекрасила стены. Сейчас уже ничто в моей гостиной не напоминало о том времени, когда здесь впервые появился лейтенант Уайатт Бладсуорт.
На автоответчике мигала лампочка. Оказывается, в мое отсутствие поступило двадцать семь звонков – не так уж и много, если учесть, сколько времени меня не было дома и какой острый интерес репортеры проявляли к моей скромной персоне сразу после рокового события. Нажав кнопку, я начала прослушивать первые фразы сообщений и удалять их, если выяснялось, что они от репортерской братии. Была и парочка личных звонков – от сотрудников, интересовавшихся, когда же все-таки снова откроется клуб. Но в пятницу после обеда Шона всех обзвонила, так что этот вопрос уже не возникал.