Всех убить нельзя
Шрифт:
Наташка. А у меня, пап, по-твоему, - тяжёлое поведение, да?
Антон (за кадром). Ну вот, сейчас орать придётся. Что с ней будет? Да разве она хоть на миллиграмм понимает, в каком мире живёт, по какому краю пропасти каждый день ходит? Сейчас вон сколько их развелось, тёлок размалёванных, на ходу курят, глаза откровенно блядские... Если Наташка такой станет - убью! Вот уже штаны проститутские напялила. Эх, Наташка, Наташка, дурёха ты наша... Придётся сегодня воевать. (Вслух) Наташка!..
Вера. Да отстань ты от девчонки! Не в штанах дело.
Антон. Как раз в штанах. Это не штаны, а вывеска,
Вера. Тьфу на тебя! Перестань, ей-Богу, и так тяжело на душе!
Замолчали. Шуршит дождь. Хлюпают лужицы под ногами. Противно скрипят ручки одной из сумок: хр-р... хр-р... хр-р...
Особнячковая улица упирается в центральную. Направо - помпезный, областного уровня, памятник Ленину со вздёрнутой стандартно рукой. Впереди, через площадь - светящийся куб библиотеки из стекла и бетона.
Антон, Вера и Наташка сворачивают налево, идут мимо кинотеатра с колоннами. Громадная красно-белая афиша "кричит": "Жажду крови!". Впереди по ходу возвышается Монбланом современный громадный кирпичный дом, придавивший собою целый квартал. Резкими выступами и углублениями по фасаду дом напоминает гигантский коленчатый вал. Спереди на уровне второго этажа висит стеклянный параллелепипед магазина "Одежда". Витрины его слабо блестят глубинным ночным светом. Напротив дома - старинное красивое здание с бело-зелёным фасадам областной администрации.
Антон, Вера и Наташка проходят под нависшим (на колоннах-опорах) магазином к третьему подъезду. Подъезды парадные выходят на улицу. Перед тем, как подняться по ступенькам широкого бетонного крыльца с низенькими перилами, Антон привычно глядит вверх: прямо над подъездом громоздятся этажеркой переходные балконы. Ясно, что пацаньё любит на этих балконах околачиваться - плевать вниз, бросать щепки, камешки, бутылки. На крыльце полно осколков.
14
"ВНУТРЕННОСТИ" ДОМА. В подъезде - чуть-чуть откуда-то подсвечивает. Лампочки побиты или вывернуты. Вместо выключателя на стене - дырка, торчат оборванные провода. Антон чертыхается, передаёт одну сумку Вере, вторую Наташке, достаёт из кармана связку ключей, находит нужный ключик, на ощупь раскрывает почтовый ящик. Несколько рекламных проспектов и открытка. Антон, ловя свет от уличных фонарей в витрин магазина в проём двери входа, пытается разглядеть, что за открытка. Не может - темно.
Вера (подходя из темноты, раздражённо). Ни один лифт не работает, поздравляю!
Тащатся на пятый этаж пешком.
Наташка. Фу! Туалет и туалет! Хоть противогаз надевай!
На пятом этаже дверь на переходный балкон приоткрыта. Рифлёное стекло зияет звездой пролома.
Антон. Опять! Каблуком саданули, мерзавцы!
Балкон пуст, за широкой колонной-подпоркой - никого. Дверь в первый тамбур распахнута, стёкол в двери нет. Тамбур - высокий и узкий, как шифоньер. Лампочки нет. Дверь в следующий тамбур, где мусоропровод и один из лифтов, - закрыта, она на пружине. Наташка - первая. Тянет на себя дверь, делает шаг. И отскакивает назад.
Антон. Ну-ну, что такое?
Оттесняет жену и дочь, открывает, перехватив сумки одной рукой, дверь сам.
15
ТАМБУР. Он довольно обширен, метров двадцать квадратных, в нём сухо, тепло и чисто. В нём - компашка. Два парня, Пацанчик и Деваха. Девица совсем голая, стоит, согнувшись к батарее отопления. Над ней копошится один из парней - Сынок.
Замолкли, поворачиваются к Антону, смотрят. Второй парень (здоровый качок, похож на гориллу, глазки маленькие - Мордоворот) отрывает бутылку ото рта, губы облизывает, смотрит - пока без выражения, пустым взглядом. Деваха изгибает шею от батареи, пьяно высматривает.
Деваха. Чё там? Хто там?
Лишь тот, над ней, не отвлекается, работает, пыхтит - дорвался.
Антон, придерживая дверь за спиной локтем, дотягивается до двери в коридор, приоткрывает, отступает шаг в сторону.
Антон (жене и дочери). Быстро!
Вера с Наташкой шмыгают - торопливо, жалко, стыдно. Антон, чувствуя сверлящие взгляды, не в силах повернуть голову на деревянной шее. Замедленным движением прикрывает одну дверь, потом, шагнув в коридор, другую.
16
КОРИДОР. Горит всего одна лампочка - в центре коридора. Антон медленно, степенно идёт. Вера с Наташкой за ним. Топ... топ... топ.. Вот слева уже 90-я квартира, справа - 95-я. Топ... той... топ... Вот направо и родная квартира - 93-я. Дверь коричневым дерматином обита, глазок настороженно выглядывает, два замка сверкают. Всё как у людей - стандартно.
Антон. Вера, достань свои ключи. Быстро! (За кадром) Быстренько надо, быстренько! Взгляды у "гостей" больно нехорошие... Что они там сейчас? О чём говорят?
Вера копается в сумочке, роняет на пол платочек, губную помаду.
Антон. Ну быстрее, В-в-вера!
Вера. Да сейчас, сейчас! Куда они, проклятые, запропастились? Свои бы уже давно достал!
Скрипнула дверь в тёмном начале коридора. Все трое испуганно замерли, смотрят. Показывается фигура. Одна. Идёт, вихляясь, к ним.
Антон. В-в-вер-р-ра!
Вера наконец выхватывает ключи, возится с чехольчикам - никак не сбросит со связки. Сбрасывает. Неловкими пальцами суёт ключ в верхний замок. Не попадает...
Тот приближается. Это - Пацанчик. Под носом - усики серой прозрачной полоской, жирные губы, взгляд пьяный, нахрапистый. Один замок уже открыт. Пацанчик обходит Антона, словно столб, хватает за рукав куртки Наташку.
Пацанчик. Пойдём к нам!
Антон на секунду теряется. Подонок уже тащит перепуганную, упирающуюся Наташку, лыбится. Антон бросает сумки (банка с компотом - кр-р-рак!), задыхается от ярости. Хватает сучонка за шиворот и так дёргает, что тот плюхается на задницу. Антон вздёргивает его вверх и тычком запускает вдоль по коридору.
Антон. Пшёл отсюда, гадёныш!
Пацанчик (согнувшись, трепыхая руками, словно крыльями, летит, чуть не падает). Тюлень! Тюлень! Он меня ударил!
В коридор впрыгивают парни. Бросаются к ним. Дверь распахивается. Антон, подхватив сумки, заскакивает последним.
17
КВАРТИРА. Дверь захлопывается. Антон поворачивает оба замка до упора. Набрасывает цепочку. (Железных полос ещё нет, нет и засова) С той стороны раздаётся глухой удар. Вера, не раздеваясь, опускается на ящик для обуви, облокачивается на пустую телефонную полку, хватается за сердце. Она массирует грудь, упорно смотрит на растущую тёмную лужу под сумкой: вишнёвый компот жутко напоминает кровь.