Вселенная Бездны: Проклятый
Шрифт:
— Я уже все сказал.
— Вы имеете в виду это? — следователь порылся в бумагах и достал фотографию письма, которое обнаружили на рабочем столе директора.
***
Я не прошу прощения за сделанное, не надеюсь на принятие, но имею право на объяснение.
Мне повезло узнать Правду, которой владели лишь немногие Избранные на этой планете.
Наш мир обречен. Да, мы живем в прекрасной стране, где победили голод, нищету и болезни. И мир, который сообща, под нашим мудрым руководством, стремится к той же цели. Именно поэтому мы обречены. Мы зашли в тупик, мы становимся скучной утопией, где нет развития. Шевелись или умри. На нас уже обратил внимание Стимулятор Жизни. И боюсь, что природа этого существа такова, что наш мир не имеет против него ни единого шанса. Поэтому я решил создать такой шанс. Истинного Героя, который может победить Палача. Поэтому я создал Академию. Поэтому я собрал в ней наших лучших сынов и дочерей. Поэтому я провел ритуал призыва и отправил их прочь. Чтобы там, на чужбине, они познали страх, боль и смерть. Чтобы это невыносимое давление Силы породило настоящих Героев, а из них выделился один, Истинный Герой, который спасет наш мир.
Да, это необходимая жертва многих, чтобы спасти всех. Хотел бы я знать другой способ. Но его нет.
Директор Восточной Императорской Академии, Виктор Погребенцев.
***
— Да.
Директор смотрел на письмо с некоторым чувством сожаления. Где-то в глубине души у него еще оставалась надежда, что ритуал затронет и его. Увы, человек, способный хладнокровно отправить на верную смерть тысячи детей, вряд ли может считаться героем.
— Это чушь, — заявил следователь.
— Это пять.
— Что?
— Что?
Следователь вскочил с места, с грохотом опрокинув стул, и со злобным выражением лица уперся взглядом в пленника. Это было ошибкой.
Несколько секунд спустя невозмутимый Директор Академии наклонил голову в сторону от замершего человека и насмешливо крикнул в пустоту:
— Следующий!
— Так мы ничего не добьемся, — сказал один из наблюдателей. — Предложения?
— Я пойду.
— Но, сэр, это может быть опасно.
— Плевать.
Дверь открылась, двое солдат зашли в комнату, сноровисто подхватили застывшего статуей следователи и потащили на выход. А затем вошел мужчина средних лет, азиатской наружности, в строгом черном костюме. А Директор Академии на мгновение изменился в лице. Но лишь на мгновение. Он был готов к подобному, просто не ожидал, что этот разговор настанет так скоро.
— Здравствуй, Виктор.
— Здравствуйте, Рин-сан.
— Все еще обращаешься ко мне официально?
— Простите, привычка, — следующую фразу Виктор произнес на идеальном японском языке. — Давно не виделись, Соуске.
— Да, давно, — согласно кивнул Рин Соуске, отец Рин Хинаты и Рин Харуне, и председатель центрального государственного комитета этой страны.
Повисла неловкая тишина, пока один из самых могущественных людей на планете пытался подобрать слова, способные достучаться до его старого друга.
— Ты знал, — начал он, — что в тот день у Хинаты была простуда?
— Да.
— И ты все равно…
— Ритуал уже был запущен, — пожал плечами Директор. — И да, я бы не стал ничего менять.
— Ты!.. — выдержка истинного самурая, закаленная годами тренировок и суровой жизни, не справилась с нахлынувшим шквалом эмоций, и Рин Соуске вскочил, схватив Виктора за воротник. И повторил ту же ошибку, что и все остальные. Он посмотрел ему в глаза.
Там не было страха. Там не было решимости. Там была спокойная обреченность.
Мгновение. И там появилось что-то еще. Кто-то еще.
Реальность мигнула и окрасилась в черноту. Еще мгновение и в этом черном пространстве зажглись алые звезды глаз. Десятки, сотни, тысячи, они смотрели на человека, и со всех сторон до него доносился тихий шепот, слишком слабый, чтобы различать слова. Но и этого хватило, чтобы повергнуть волю этого сильного и смелого человека в прах и сжать его сердце в объятьях ужаса. Шепот затих и в душу начал проникать смех, безумный смех тысяч голосов, заполняя сознание и разрывая его на части.
Мгновение и все стихло. Снова повисла тишина. Разум председателя отчаянно буксовал, отказываясь принимать новую для него реальность. Реальность ехидно щурилась из темных углов камеры алыми глазами и нашептывала, что это еще не конец.
— Что это было? — выдохнул Рин Соуске, медленно опустившись обратно на стул.
— Бездна, — Виктор Погребенцев устало прикрыл глаза. Каждый визит Древнейшей бил по человеку сильнее любых пыток.
Потом они говорили. Долго. И председатель задал самый важный для него вопрос:
— Как нам их спасти?
– *Non est salvatori salvator,
neque defensori dominus,
nec pater nec mater,
nihil supernum, — с усмешкой процитировал Директор древнее выражение.
Председатель продолжал молча смотреть на него со сложным выражением на лице. Вздохнув, Виктор продолжил:
— Есть два пути. Сложный — вы можете повторить ритуал и отправить на помощь добровольцев. Риски те же самые.
— А второй?
— Как и всегда, — ответил Виктор. — Нужно призвать Героя.
Виктор знал, что они обязательно попробуют. Вторая фаза Ритуала на этом будет завершена.
Как и планировал Директор.
Как и планировала Бездна.
*Нет спасителя у спасителя, Нет властителя у защитника, нет ни отца, ни матери, нет никого над ним.
[Место и время неизвестно].
Давным-давно, в далекой-предалекой Галактике в одном тихом уютном баре за стойкой сидел мужчина и смотрел в свой опустевший стакан. Привлекательной наружности, стильно и хорошо одетый, но слегка помятый, будто не ночевавший дома уже несколько дней. Бармен, давно знавший и мужчину и его устоявшиеся привычки, также тихо и спокойно занимался своими делами.
А недалеко от барной стойки сидела стайка молодых девушек и бросала на мужчину стеснительные взгляды, которым они и сами не могли найти объяснение. Наконец после долгих тихих перешептываний одна из них собралась с духом и подошла к стойке. Это была красивая блондинка, высокая, стройная, с прекрасной фигурой и прелестным личиком.
— Привет. Не угостите девушку коктейлем? — она застенчиво улыбнулась, чувствуя себя невинной школьницей на первом свидании с парнем своей мечты.
— Угостить могу, — мужчина повернул голову и очаровательно усмехнулся, глядя девушке в глаза. — Но не коктейлем, а просто выпивкой. Будешь?