Вселенная отличников
Шрифт:
Значит, я люблю фантастику? Прислушался к своему второму «я» – да, моя, так сказать, местная ипостась не чужда пристрастию к данному жанру. Очень даже не чужда. Вспомнились также постоянно присутствовавшие в мыслях сожаления о том, что научно-фантастической литературы пишется и публикуется так мало. Но, с этим ни я, ни любой другой гражданин страны Советов ничего поделать не могли. Ребята, с которыми я дружил, шепотом рассказывали, что в Америках всяких, фантастических книжек пишется и издается великое множество. Вроде какой-то знакомый знакомых бывал «там» и говорит, что это
Эх, живут же люди … Так, стоп. Опять пришлось себя одергивать. Откуда лезут эти мысли крамольные? Так ведь и до беды недалеко! А то ведь в самом деле проговорюсь где ни попадя, и – привет …
Еще на полках оказались широко представлены классики из прошлого века. Причем, как русские, так и зарубежные. Вот только, при виде выстроившихся в ряд однотипных корешков собраний сочинений, память снова подсказала, что я их хоть иногда вынужденно и читаю, но, на самом деле, люблю не слишком. Приключенческая и фантастическая литература мне гораздо ближе. Несмотря на мой уже не вполне юношеский возраст.
Кстати, возвращение домой поспособствовало восстановлению в памяти информации про текущую эпоху. Конкретно, про дату и год. Правда, память, как раз, на этот раз повела себя индифферентно, зато помогли свежие газеты. Именно благодаря печатным средствам массовой информации удалось однозначно установить: сегодня 17 сентября 1952-го года, среда …
Хлопнула входная дверь «гостиной» и я услышал голос мамы. Стало быть, она вернулась с работы. Пойду встречу.
И вот тут, после дежурных обнимашек и обмена приветствиями меня накрыло. Причем, накрыло по-настоящему, «без дураков».
Мать Александра Соколова звали Анастасия Константиновна. Почему в третьем лице? Все дело в том, что стоило мне увидеть эту женщину воочию, как я сразу же понял: это не моя мать! Что угодно может обмануть чувства и показаться своим, где-то даже родным, но только не любовь к матери.
Нет, так-то в памяти и в этот раз всплыла история про десятилетия сложных родственных отношений между московским инженером Александром Владимировичем Соколовым и московской архивной служащей Анастасией Константивной Соколовой.
Между этими двумя людьми было все: и нежная любовь, переходящая в обожание, и обоюдная тревога за жизнь и здоровье самого близкого человека, и ожидания матери школьных успехов сына, и боязнь сына не оправдать материнские ожидания, и отдаление, когда сын вступил в пору полового созревания, и тайная гордость женщины за то, каким видным и образованным стал ее отпрыск, и настойчивое желание матери подобрать любимому сыну невесту.
Все было между этими двумя людьми. И память услужливо подбрасывала множество мельчайших деталей, неизбежно присутствующих в любой длительной истории взаимоотношений близких родственников. Все было так близко, так доступно – только руку протяни.
Вот только все это было не про меня …
В тот момент я предельно отчетливо понял, что все, что меня окружает – не мое. Очень, очень близко,
Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому как Анастасия Константиновна внимательно на меня посмотрела, а затем произнесла:
– Что-то ты странно выглядишь, сынок. С тобой все в порядке?
– Да мам, все нормально. Устал просто после командировки. – ответ дался легче, чем я ожидал. Привычные для Александра поведенческие паттерны когда нужно стали включаться сами собой, почти как родные. Не требовалось ни напрягать память ни применять свои скудные актерские таланты – все делалось легко и естественно. Как будто он это и правда я.
Так недолго и свихнуться. Эх, мне бы остаться одному, да пораскинуть мозгами денек-другой … Денька-другого у меня в наличии не имелось.
Следующие полтора часа я провел в кругу семьи. Жаль только, не своей. Бабушка к этому времени уже приготовила ужин и нам троим оставалось только сесть за стол, приступить к трапезе и общению. Что мы и проделали.
Я вполне успешно врос в образ младшего отпрыска семьи Соколовых, да так, что на протяжении всего ужина и последующего чаепития ни словом ни жестом не выдал своей чужеродности для данной общественной ячейки. Так что ни «мама» ни «бабушка» ничего необычного в моем поведении не заметили.
Наконец, мое испытание закончилось – все поднялись из-за стола.
После семейного вечера решил пойти пройтись. Уже восстановились в памяти адреса и редкие телефоны как друзей-приятелей, так и девушек, с которыми я пробовал «крутить любовь». Можно было пересечься с кем-нибудь из них, но не хотелось. Какой смысл врастать в эту жизнь, если она точно не моя? Да и вероятность прокола имелась не шуточная. С матерью и бабушкой Александр был не слишком-то близок последнее время, а вот с друзьями и девушками проводил гораздо больше времени, чем с семьей.
В последние годы, правда, со всем этим стали появляться объективные сложности – друзья давно переженились, некоторые успели даже развесить, иные уже и не по одному разу. Однако, имелись и стойкие холостяки, вроде меня. Точнее, не меня а Соколова.
Странно, но имя, фамилия и возраст данного персонажа отторжения не вызывали. Может все дело в том, что и у меня такие же? Вопросы, вопросы …
Короче, наша компания из троих закоренелых дополнилась последнее время несколькими ребятами, выбывшими из семейной гонки. Так что позвонить было кому. Но не хотелось.
Из кандидаток же на пост спутницы жизни молодого инженера в зоне доступа осталась только одна представительница прекрасной половины человечества. Да и та, скажем прямо, голову не кружит. А ведь раньше-то за любезным Сашенькой толпы бегали! Стареет, наверное, «завидный» жених, в тираж выходит …
Поймал себя на том, что опять стал идентифицировать свою персону с московским инженером. А ведь я – не он. Совсем-совсем не он. Да и эпоха сейчас точно не моя, а может и сам мир.
Так что же со мной произошло? Я попал в прошлое? В параллельный мир? А может все вокруг – плод моего больного воображения?