Вселенная шай-ти
Шрифт:
Вот так, почти наскоком лезть, как на Арене…
Тай-до-ко укутана в собственное поле, как в кокон, большой пузырь. И тут нужна была скорее тонкая игла, нежели удар по всей плоскости.
Соня только не знала, как воплотить в реальность пришедшую ей сейчас в голову мысль. Осознавала, что так, как дрались на Арене, нельзя было делать ни в коем случае. Такой бой красив, конечно, когда он учебный или тренировочный: потоки ветра, удары чем-то большим, чем просто телом, щиты, которые преломляют реальность, словно линза - но в данном случае подобная тактика могла оказаться совершенно
– Вы поэтому согласились меня приютить у себя? Чтобы иметь возможность, когда Ашай проиграет, провести свои опыты и воссоздать созданное Фенхом лекарство?
Мастер Тивэш грустно улыбнулся и покачал головой.
– Нет. Я, к моему глубокому сожалению, в этот раз оказался из тех, для кого личные мотивы оказались дороже любых других. Ашай мне бы никогда не простил, поступи я так, как ты говоришь.
– Но отсюда вы меня не выпустите, не так ли?
– уточнила Соня.
– Я дал слово, дитя, и не имею права его нарушить.
– Жаль, - отозвалась девочка: это бы значительно упростило ей задачу. А тут теперь ищи выход, с границей и домом договаривайся! Сколько времени займет - неизвестно. А у нее этого времени не было!
– Но за разговор - спасибо. И извините, я не права была, что плохо о вас подумала.
– Ничего, не ты первая, - усмехнулся старик, и глаза у него потеплели.
– Все равно. Доброй ночи.
Ей надо было все хорошенько обдумать наедине с собой.
*
Оказалось так странно и ново увидеть в этом мире маленькую веранду, скрытую за чем-то вьющимся и колючим, что Соня сначала даже решила - сон. В ней с трудом уместились два кресла и стол, плетеные, воздушные, цвета темного горчичного меда. А Соня-то уже успела увериться, что вся раса шай-ти страдает гигантоманией в остро выраженной форме, за редчайшим исключением!
Свет Мастера Тивэша - Имьи - наградила замершую на пороге ее Комнаты-для-мыслей-и-отдыха Соню заинтересованным взглядом. Если бы шей-ти и шай-ти обладали более богатой мимикой, то и бровь, наверное, выгнула бы дугой, а так Имьи просто чуть приподняла ее, выражая крайнее недоумение. Между ладоней у шей-ти бежала тонкая змейка бус, она перекатывала бусины одну к другой, согревала их теплом - а те меняли цвет с нежно-розового на алый и обратно.
Соня сглотнула - она Ашаю такие же четки подарила недавно, только золотисто-коричневые, с темно-зеленой кисточкой и мудреным узлом-пожеланием. Когда он держал их в своих руках, камень становился прозрачным, словно капельки росы на нитку навязали.
– Ну что же ты встала? Проходи, гостья дорогая, развлеки хозяйку дома разговором, - смеясь и щуря глаза, густо подведенные фиолетовой подводкой, кивнула в сторону второго кресла шей-ти.
– Насколько я знаю со слов своей тьмы, наш Ашай попросил Тивэша присмотреть за тобой, за порог не выпускать да развлекать в меру сил. Очень глупая просьба, ну да этот ребенок всегда любил делать глупости…
– Ашай не глупый, - упрямо насупилась Соня.
– Будь иначе, ты бы не мучилась сейчас в чужом доме, места себе не находя. Да ты садись, что стоишь статуей? Или что, брезгуешь?
Соня села. Выражение лицо у нее стало расслабленно-спокойным, даже немного скучным, а вот взгляд - злым и колючим.
– Не дело он задумал, упрямый. Себя погубит и тебе жизни не оставит ни на бусину в ожерелье. Вторую сотню лет разменял уж сколько лет как, а все одно - ребенок.
– Почему вы сейчас ругаете Ашая, уважаемая Имьи-ти, свет Мастера Тивэша, Ушедшая-на-покой-Мастер-по-телу-душе-и-жизни?
– официальные слова сложились в тонкий узор, и сидящая напротив шей-ти вздрогнула, замолкла на полуслове.
– Ведь, насколько я знаю, он вам не просто бывший ученик, которого вы врачевали в своем кабинете?
– Рассказал, не так ли?
– вздохнула шей-ти и неуловимо расслабилась.
– Моя тьма вообще много рассказывает. Когда не молчит.
– Ну, нитки на уши вязать он всегда умел, как и молчать о важном!
– фыркнула Имьи.
– Вечно с ним так было, да и по сей день есть, что уж говорить. На койку лекарскую в бессознательном состоянии разве что и уложишь!
– Вы… злитесь на него?
– не до конца веря тому, что видит, спросила Соня.
У Имьи побелели пальцы от того, как крепко она стискивала четки. Соня знала: больше всего на свете шей-ти в данный момент мечтала оттрепать Ашая за косы в воспитательных целях. Только вряд ли бы Соня кому подобное позволила. А что она сама хотела… Так то она!
– Злюсь, - взяла себя в руки Имьи.
– А ты, дитя, разве нет?
Соня в который раз уже за прошедшие два дня вздохнула: нет, она не злилась, но обиделась безумно. И еще ей больно было от того, что Ашай не достаточно ей доверял, раз планами своими не поделился. Маленькой посчитал, наверное, в темноту и кровь за собой тянуть не захотел. Только от понимания причин девочке легче не становилось. И будь ее воля, Соня уже через забор перелезла бы и побежала в сторону их с Ашаем дома. Жаль, что к высокой изгороди прилагался еще и силовой купол - его не обойдешь, не прошибешь так просто!
– Нет, не злюсь.
– Ты так мало его ценишь?
– шей-ти прищурилась.
Соня досадливо цокнула.
– Не в этом дело. Просто… не могу я на него злиться, понимаете? Обижаться - сколько угодно. Ругаться, спорить, негодовать - но не желать ему плохого. А в сердцах и от злости очень легко ударить и обидеть ни за что ни про что.
Поэтому, когда на нее накатывало это душное, страшное чувство, Соня уходила заниматься уборкой или готовить. Глядишь, за делами и успокоишься, а разбираться с причиной лучше всего на светлую голову. Когда за собственным языком уследить можешь.
– Вон оно как…
– Я же не знаю, как мои злые слова в нем отзовутся, какую рану нанесут, поэтому… А, и говорить тут нечего, - вздохнула Соня.
– Да и стыдно потом так, что хоть в глаза не смотри.
– А я уж решила, что ты с ним из-за удобства одного, - призналась Имьи после недолгого молчания.
– Что ради сытной да легкой жизни за ним пошла…
– Надо же, какого обо мне здесь все плохого мнения. Небось еще и махара Ашая жаловаться приходила на меня, такую плохую, укравшую у нее сына!
– получилось злее, чем Соня рассчитывала, и Имьи в первый раз отвела глаза.