Вселенная шай-ти
Шрифт:
– Теперь я вынужден спросить, почему неправильно?
– удивленно уточнил шай-ти, чуть отодвигая ее от себя и проводя пальцами по влажным дорожкам у нее на щеках.
– Мы принадлежим к разным видам.
– И?
– Я некрасивая!
– громче, чем хотелось бы, заявила Соня.
– Надеюсь, когда-нибудь я вам докажу, что это не так.
Соня угрюмо замолчала. На каждое ее заявление следовало опровержение, на которое не так-то просто было найти что-то в ответ. Да и говорил Ашай с уверенностью человека - то-есть шай-ти - объяснявшего,
– Вы сумасшедший.
– Мой свет, с этим я даже спорить не буду!
– расслабившись, выпустил Соню из своих объятий Ашай. Девочке мгновенно стало холодно, и она поежилась.
– Вы успокоились?
– Более или менее.
Теперь Соне стало стыдно за свой срыв: у нее мгновенно заалели уши и щеки. Не смогла себя в руках удержать, так еще и планшет чужой сломала!
– Почему - уже не в первый раз!
– Вы называете меня своим светом?
– задала вопрос Соня, упорно пытаясь справиться со смущением.
– Что это значит?
Ашай закрыл глаза, вспомнив старую, вычитанную еще в мальчишестве строчку из дедовской книги, даже скорее личного журнала. Сунул нос, куда не следовало, потом получил по первое число и за его длину, и за присущую ему тогда непоседливость.
– И одному не быть без другого целым, знать лишь тоску да ноющую под сердцем боль, вечно скитаться бездомным пустым бродягой сквозь реальности, искать и не находить, - ровно, по памяти, не позволив даже отголоску какой-либо эмоции проскользнуть в голос, окрасить слова цветом, процитировал Ашай.
– И вечный холод станет одеялом, а камень постелью, и разум угаснет.
– Как-то страшно оно сейчас прозвучало…
Шай-ти только сложил первую пару рук поверх вторых: к сказанному он ничего больше добавлять не собирался. Когда-нибудь - вероятно, но не в ближайшее время. Потрясений для одного дня ему уже с головой хватило, а если случится еще пара эмоциональных скачков, то он не сможет предсказать собственную реакцию ни на что, а ведь ему предстояла еще смена на мостике.
Соня посмотрела на него - закрывшегося, словно не одну стенку вокруг воздвигшего - и неожиданно для себя предложила:
– Может… Вы чаю хотите? С печеньем. Я немного на кухне взяла, оно, конечно, уже десять раз как все холодное, но… В общем…
И замолчала, уткнувшись взглядом в пол, кляня себя на чем свет стоит за глупость, наглость и предложения не к делу и не к месту! Тут и так все их, а она чай предлагает, хотя это никакой не чай, а скорее морс, да и от печенья одно название! Вечно ее куда-то несло не туда: сначала сказать, потом сделать, а вот нет, чтобы перед этим подумать!
– Хочу…
*
Выйдя за дверь и прислонившись к ней спиной, Ашай вздохнул и почти сразу же выдохнул, а потом еще раз, и еще… Мысленно закрываясь и возводя вокруг себя щиты - беря эмоции под контроль, чтобы ни одна душа не услышала, не узнала, не почувствовала всю ту бурю, что сейчас рвала его на кусочки.
Никто никогда не предупреждал его, как это больно обретать, просыпаться после долгой-долгой зимы, начинать жить, когда умел только существовать. И каждый раз будет мало, сколько бы ни было - мало, хотя и говорил себе: видеть хватит, просто знать, прикасаться иногда, большего не нужно!
Не хватит.
Как ему может хватить ее света?
– Ничего, - и уже увереннее, он повторил, - ничего.
Выдох. Вздох. Выдох. Три удара сердца. И еще три.
Когда он увидел ее в клетке, узнал…
Под рукой тогда смялась облицовка стены - железная.
Надо контролировать себя лучше, повторял раз за разом Ашай. Если сорвется он, то ничего уже не будет, ни у нее, ни у них. А он сам… Как-нибудь справится. Две сотни лет, почти три, справлялся вдали от нее, от своего света, неужели теперь, когда она нашлась, он - Тай-до-рю своей расы, четвертое по значимости лицо - не сможет переломить себя и не натворить дел, не сделать хуже?
Рассмеялся бы, пьяный от счастья, на колени встал, поклоняясь своему божеству, но не зная, поймет ли она его, не закроется ли еще сильнее, чем есть - не смог. Он же слышал, как ей хотелось убежать, спрятаться, и как она каждый раз себя пересиливала, чтобы просто по кораблю пройтись! Чего ждать, не знала - и насколько же это незнание было горьким и вязким!
Боялась, она его боялась. Но не погнала же! И тогда - сама решила уйти с ним! Значит… был шанс?
Соня. Ему понравилось это имя: мягкой теплой нежностью дышал каждый звук, перекатывающийся на языке незнакомой ранее сладостью. Его золотая девочка…
– Ну и что ты тут стоишь в коридоре, как памятник Древним? Не приведи боги, подчиненные увидят - позору не оберешься!
– вырвал его из мыслей резкий сухой голос.
– О семье-то небось даже и не вспомнил?
– Отец, - выпрямился Ашай, мгновенно взяв себя в руки, обернулся и кивнул.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Я что, уже не могу прийти в каюту к собственному сыну?
Ашай не стал уточнять, что за все время поездки тот не зашел к нему ни разу, а если от него что-то и требовалось, то для встреч существовали малые гостиные и переговорные кабинеты. Он был не столько сыном, сколько лицо семьи, основой ее почета и уважения, поводом поставить себя выше других.
И все это всегда приправлялось вечным недовольством: всего лишь Тай-до-рю, не Тай-до-но! Про то, как его махара обрадовалась бы, стань он парой Тай-до-ко, даже говорить не следовало…
– Тогда что тебя привело ко мне?
– Даже внутрь не пригласишь?
– прищурившись, уточнил Яшэ Ли.
– У меня много работы, отец. Меня ждут на мостике и в транспортных ангарах, - а еще, мысленно продолжил список Ашай, он обещал появиться до конца смены в лабораториях. А после - дойти до Фенха.