Вселенная шай-ти
Шрифт:
Он держал ее так, словно Соня была самой большой драгоценностью в мире и теперь ее у него не отобрать никому - не выпустит, не отдаст!
– Шшшшш… Все хорошо. Теперь все будет хорошо, - прошептал Ашай непослушными губами Соне в макушку, совершенно не обращая внимания на своих спутников, застывших поодаль.
Всю жизнь он шел вот сюда, к этой клетке с энергетической решеткой, чтобы отключить ее и забрать то, что она охраняла - его свет. И роптать на насмешницу судьбу Ашай не посмел за такую встречу: иной у них быть не могло.
Он бы просто не успел ее найти.
Яшэ Ли недовольно свел брови, передернул
Не быть им одобренными, не быть вместе…
Но ни слова не упало на землю с его губ: не место. А что обретший - так у них впереди долгая дорога до дома. Одумается еще. Сейчас радость застила все, стерла любые увечья - вон как в клетку запрыгнул, заслонил собой, согнувшись аж вполовину!
От их спутницы веяло детской обидой, горьковато-холодной, упрямой: она же нашла, услышала, привела, а тут… Словно нет ее и не было никогда, даже взгляда благодарного не досталось ей от землянки, отголоска признательности от Тай-до-рю.
– Не стоит на нее обижаться, Файли-ти, - тихо наклонился к Файли старший шай-ти.
– Поверьте, не со зла вам и слова доброго не сказали, не от черной неблагодарности…
– Как вы можете быть так уверены, Яшэ-ти Ли?
– Глупо обижаться на тех, кто от рождения не может летать или видеть красоту окружающего мира: не расскажешь им, не объяснишь своих чувств. Вы же не осуждаете калек своего народа за то, что они родились не такими, как все?
– Вы хотите сказать, что…
– Она не слышит никого из нас. И моего сына - тоже.
Сердце Файли острой иглой кольнула жалость к человеческой девочке. Яшэ-ти подавил в себе желание поморщится: он, как и Файли слышал, читал в буклетах, что зверь Землянка - не животное, разумное существо!
– совершенно не обладал эмпатическим даром. Но все-таки до последнего надеялся, особенно на фоне реакции на ментальное воздействие, что просто порог чувствительности очень низкий. Присмотревшись ближе и не увидев на девочке эмпатического кокона, уже уверился окончательно - пустышка.
– Тогда… примите мои соболезнования вашему дому и роду, Яшэ-ти Ли. Я надеялась, что этот день будет радостным для вас и Тай-до-рю, а оказалось…
– Вы не знали. Никто из нас не знал.
Тот, кого назвали Тай-до-рю, даже головы не повернул на их слова, хотя и слышал каждое слово. Ему не было дела до чужой горести, когда в его сердце через край расплескалась солнечно-медовая радость…
*
Скандал вышел знатный, как позже рассказал Соне Граф, усевшись на огромную подушку-кресло, которая заменила девочке кровать. Все планеты Альянса трясло, как в лихорадке. Общественные организации встали на дыбы, требуя у правительств действий, компенсаций и одни звезды ведают чего еще, якобы заботясь о душевной травме Сони. Но шай-ти всех придавили железной рукой, объявив, что девочка теперь находится под их покровительством, а именно одного из глав Совета Трех, уважаемого Тай-до-рю. Мол, раньше надо было думать и замечать, а теперь все претензии, вопросы и пожелания заинтересованные стороны могут направить официальному опекуну и, быть может, он их даже прочитает.
– … Зверинец закрыт, звери-у отправлены в различные зоопарки, Кор-ар банкро-о-ут и персона нон-грата, а ты свободна, как ветер, - улыбаясь в усы и дергая правым ухом, заявил Граф.
– Скажешь тоже! Свободна!
– обняв колени, заспорила Соня.
– Мне кажется, что я просто сменила одну тюрьму на другую, Граф.
– Разве ты заперта-у здесь круглые сутки-мряу? Разве тебе-у не предоставиляу доступ во все помещения вплоть до командного пульта-у управления?
– Н-нет, но….
Соня задумалась: действительно, в этот раз ее не запирали, в капсулу не укладывали и вообще никак не ограничивали. Захочешь - в каюте сиди круглыми сутками, занимайся, чем душе угодно, захочешь - по кораблю ходи-броди, куда ноги несут, никто и слова поперек не скажет, если только сопровождающего приставят. Да и то, как иногда казалось девочке, чтобы шею себе просто не свернула. Правда, почти все шай-ти в ее присутствии морщились еле заметно, словно от головной или зубной боли, но - молчали. И прикасаться никто не стремился - не то из вежливости, не то просто она сама им неприятна была. Но Соня и рада была: после Зверинца любое прикосновение вызывало лишь тошноту да желание спрятаться. Иногда потерпеть можно, но на постоянной основе… Нет уж, пусть все как есть остается, Соню все устраивало.
Корабль Соне удивительным образом понравился: вытянутый, похожий на приплюснутый овал, но только с ‘крыльями’ - огромными полупрозрачными парусами по бокам. Как они работали, Соня даже предположить не пыталась, но красота была неописуемая: сияющая в темноте полупрозрачная ткань…
А вот каюта показалась неуютной и пустой, сотня метров одиночества, среди которых почти невозможно найти себе места, приткнуться в какой-нибудь угол за их полным и абсолютным отсутствием. Зато кровать, усыпанная десятками покрывал разной степени плотности и теплоты, занимала чуть ли не треть всего свободного пространства. Подушек же было всего несколько: на одной из них как раз и устроились сейчас Соня с Графом.
– Но тебе хочетсяу домой, - понимающе заметил кот.
– Толькоу никто не знает здесь дорогияу до Земли.
– Но Крыс знал!
– Крыс пролетал мимоу. Случайность. Рок. Судьба-у. Называй как хочешь, суть от этого не изменится, мрыу.
– То есть мне теперь всю жизнь жить с этими… шай-ти?
Эти новые инопланетяне вызывали у Сони очень противоречивые чувства. С одной стороны, вроде как помогли, доказали, что она разумное существо, из Зверинца вызволили, а с другой - мало ли чем они руководствовались в своих действиях, все-таки чужой мир, чужая логика, может, на опыты забрали?!
Единственный, из-за кого Соня и не сбежала еще с этого корабля сломя голову в бескрайний космос - кто бы ей дал!
– был тот, который на руках вынес ее из клетки.
– А разве это так уж и плохоу?
– потягиваясь, хитро посмотрел на Соню Граф.
– Отдельное жилье, кормят-поят, одевают, работать не нужно…
– Плохо!
– отрезала Соня. Вышло резче, чем хотелось.
– Я не боюсь работать. Да хоть заборы красить или полы мыть - какая разница?! И уж иж-ди-вен-кой, - по слогам выговорила она несколько раз услышанное дома слово, - точно быть не собираюсь!
– Тогда зачем ты пошлау с ними-мр?
Соне вспомнились высоченные, почти черные на фоне обесточенного города, фигуры. Открыто смотревшие на нее с больной жалостью: как будто и рады они были бы потеряться по дороге, избежать этой встречи, но время назад уже не отмотаешь.
А тот тогда глядел на нее, словно всю жизнь до этого бродил во тьме, а теперь увидел солнце. И руки у него дрожали.
– Я… не с ними пошла, - с собой надо быть честной, считала Соня.
– Я с ним…
– Тогдау и нечего обсуждать здесь, не так ли?
– удовлетворенно заключил кот.
– Тем более, что шай-ти, мяу, не такие плохие, как ты думаешь… Не идеал, конечно, очень уж на вас, людей похожи, но это ведь не плохо?