Вселенная шай-ти
Шрифт:
Соня, лишенная общения и возможности хоть с кем-то обсудить ситуацию, начала записывать на пол под подстилку все, что видела сквозь решетку клетки. Постепенно из маленьких осколков этой реальности складывалась картина. Так собираешь мозаику из нескольких тысяч деталей: сначала перед глазами только яркие картонные квадратики, но после многих и многих часов упорного труда становятся видны горы, море, маленькие домики. Кусочки целого.
Главное, потом не забыть стереть карандаш.
Так, в месте, куда Соня попала, главным был Богомол Кор-ар. И его слушались не только подчиненные, но и посетители, почтительно уступая дорогу, кланяясь
Кроме льва Риджа, который отвечал за дрессировку зверей и самой Сони, на Богомола трудилась еще уйма сотрудников. Охрана, уборщики, продавцы, экскурсоводы, врачи - всех и не упомнишь! Но так дело обстояло в любой серьезной организации на Земле: невозможно чтобы работа громадной корпорации осуществлялась всего с помощью двух человек, даже если большая часть действий компьютеризированы. Как минимум требуется обслуживающий персонал, поддерживающий технику в рабочем состоянии.
Тонкокостные и полупрозрачные создания, похожие на плотное желе, медленно ползали по коридорам, продавая всякие сувениры и мелкие закуски. У них были смешные длинные уши, а еще три ряда зубов - медузы с акульими зубами, но весьма мирные и, вроде как, смешливые. Если производимое ими бульканье можно было назвать смехом. Они ловко маневрировали среди толп посетителей, придерживая короткими руками-щупальцами на круглых колеблющихся животах лотки с фигурками животных.
Еще мимо Сониной клетки постоянно пробегала стайка щебечущих колибри - только они были раз в двадцать больше, с большими клювами и крыльями, заканчивающимися четырехпалыми ладонями. Голоса у них были противные и высокие, настолько, что у Сони вечно закладывало уши, особенно когда они начинали смеяться - словно когтями по грифельной доске скребли. Эти птички отвечали за еду - именно они кормили Соню. А иногда тайком подкладывали на тарелку с бурдой непонятного серо-зеленого цвета сладкие фрукты. Им было жалко Соню, она казалась им какой-то одиноко-несчастной.
Время от времени мимо клетки проходили охранники той же расы, что и Ридж - только они были опрятнее, гриву заплетали в сложносоставные косы, и улыбались чаще и ярче, улыбкой почти такой же яркой, как их алые костюмы с синими нашивками на рукавах. Они никогда не обращали на Соню внимания, считая ее частью интерьера: что на нее смотреть? Клетка работает и ладно!
Уборщики здесь не убирались сами, только следили за техникой, которая выполняла всю работу. Соня знала двоих: старого, серебристо-серого от времени ящера и молодого яркоперого попугая. И если первый мерно и методично проверял за техникой каждый метр, то второй вечно куда-то бежал, спешил, разве что из перьев не выпрыгивал.
Были и другие, но Соня не всегда успевала их рассмотреть: мелькали раз или два, вот они есть, а вот их уже и нет, и не скажешь даже, после на кого похожи и чем занимаются.
Только врача-ветеринара, к которому она попадала время от времени, Соня запомнила чуть ли не лучше Кор-ара и Риджа вместе взятых. Он смешно вздыхал через длинный нос и тянулся потрепать ее по макушке. Соня заглядывала ему во все шесть глаз сразу, сначала пыталась что-то объяснить, сказать, думая, что хоть врач разберется, назовет ее разумным существом, а не зверем, но потом поняла: бесполезно. И для этого слона-муравьеда она была лишь животным, безмерно трогательным и необычным, может даже любимым, но и только. И тогда Соня стала читать ему стихи: Пушкина, Фета, Шекспира - всех, кого учила и помнила. Даже детские считалки! И ветеринар, раз за разом слыша издаваемые ею звуки, начинал смеяться, хлопать в ладоши или, подхватив Соню на руки, осторожно гладить по голове.
Иногда ей удавалось искренне ему улыбнуться.
Соня считала расположение собственной клетки очень неудачным: из нее почти невозможно было рассмотреть залу-коридор, не говоря уже о соседних клетках. Этот коридор круглосуточно освещался длинными матовыми лампами, днем - сильнее, вечером и ночью слабее. Окна, видимо, считались недосягаемой роскошью, потому что за время пребывания в Зверинце Соня видела их всего пару раз: под самым потолком в медицинском кабинете, в личном офисе Кор-ара и в главном холле, где оно было куполообразным и занимало почти всю крышу. Соня не отказалась бы, чтоб ее клетку поставили там. Пусть инопланетян в два раза больше, зато видно улицу, корабли и кусочек неба. А в ее клетке не рассмотреть ничего, кроме точно такой же клетки напротив да золотисто-бежевых стен с белыми разводами.
Единственное развлечение - инопланетяне. Да и то весьма условное.
Рабочие дни выматывали и морально, и физически: все эти толпы, руки, взгляды - от них к концу восьмого дня хотелось закрыться чем и как угодно. Но ее клетка стояла на самом виду. Приходилось терпеть. Зато в свой законный выходной Соня отдыхала. Просто лежала с закрытыми глазами и вспоминала какие-то дорогие сердцу мелочи. И повторяла услышанные и понятые слова - пока обрывки, но она обещала себе, что рано или поздно научится спрягать их во фразы и предложения.
– Дар ти - ‘клетка’, карссши - ‘купи’, майлен - ‘мама’…
Звуки драли горло, не желая складываться как надо - не приспособлена она была к этой речи. Но Соня пыталась, раз за разом, каждый день. Посетителям, наверное, казалось, что это она так чирикает.
Мимо Сониной клетки проходили разноцветные пучеглазые рыбы, укутанные в сферы с водой и обвешанные украшениями с головы до кончика хвоста, мифические мантикоры, настолько огромные, что выпрямиться в большинстве залов во весь рост было для них проблематично, плюшевые зайцы со злыми маленькими глазками-пуговками, цветочки, шустро перебирающие листьями-лапами, и многие, многие другие… Конечно, окружающие ее инопланетяне назывались как-то иначе, но Соня не знала, как и старалась запоминать их, придумывая и давая имена по ассоциациям.
Иногда сюда приводили школьные экскурсии. У инопланетян же есть школы - должны они где-то учиться! И университеты тоже есть, Соня была в этом уверена.
Дети на любой планете - дети, их со взрослым никогда не спутаешь, слишком другие. Шумные, где-то забавные, где-то жестокие, больше увлеченные разговорами друг с другом, чем тем, что им рассказывают учителя. Казалось странным, что и Соня когда-то была такой же - ребенком.
Как давно это было? Месяц, два, три назад? Или уже прошло полгода с тех пор, как поселили в эту клетку? А может - дольше?
Об этом Соня старалась не думать.
От этой мысли она вполне могла сойти с ума.
Кор-ар мог бы ответить на этот вопрос не задумавшись: Соня приносила ему стабильный доход на протяжении почти трех месяцев, о чем свидетельствовали ведомости и отчетные документы. Для девочки же единственным показателем прошедшего времени стало небольшое понимание языка, на котором здесь, в космосе, говорили. Не все, но многие. Соня предположила, что это универсальный язык, которым пользуются различные расы инопланетян, как английский на Земле. А кроме английского языка существуют еще французский, испанский, китайский, итальянский, греческий и многие другие. И у каждого из них - свои диалекты.