Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 3

Костюков Владислав

Сон

пятый…

Комната пугала полумраком. Она напоминала склад пищевых продуктов. На полу лежали матрасы. На матрасах в вповалку лежали одетые люди. По людям и матрасам, по пищевым продуктам: фруктам, овощам бегали любопытные прожорливые серые крысы и рыжие усатые тараканы. Первой поднялась женщина лет сорока. Лекарь слышал её мысли. Чувствовал её чувства. Это был он… Женщина встала строго по звонку. Звонок телефона поднимал, на протяжении многих лет. С тех самых пор, как началась война… Телефон пел песню на её родном языке… Расстелив коврик. Женщина встала на колени, обратив тело на восток. Она, преклонив голову, молилась. Молилась истово. Увы, молитва не давала облегчение её душе. Сердце продолжало биться зло и гулко. Женщина очнулась от минутного забытья. Она вспомнила, где находится. Кто эти люди, спящие на полу, на грязных засаленных матрасах. Женщина ненавидела

всё вокруг. В том числе и этих людей, которые будут сопровождать её в последний путь. В уме она кричала:

«Проклятый город! Исчадии преисподней! Москва! Скопище гяуров! Они развязали войну, забрали мужа и сына Эти люди забрали моих любимых»! Женщина резко выдохнула, пытаясь, успокоится, прервать тошноту кислятиной, подкатившую к горлу. «Я заберу их жён, детей, матерей. Пусть погибнут! Как жаль, что нельзя взять, как можно больше людей с собой»! Женщина задержала взгляд на небе, маленькой разово—голубой полоской, заглядывающей в окно. Заря проникала в город, обходя крыши многоэтажек «Туда, где в райской курии, ждут и надеются на меня муж и сын. Я вышла бы на самую большую площадь. Сама бы привела машину в действие. И весь город погиб. Весь! Мне не жалко земляков – предатели за копейку продают родину. Пусть погибнут все»! Женщина подошла к столу, взяла стакан полный таблеток. Она необычайно жадно схватила пару таблеток, проглотила не запивая. Люди молча, вставали с пола. Три женщины и один мужчина. Молча, брали пищу с крошечного столика: жареную баранину и лепешки. Ели тщательно жуя. Запивали пищу чаем. Все брали стакан с таблетками. Как роботы глотали по две таблетки. «Они делают это равнодушно! Будто ничего не происходит! Будто они не поведут меня умирать! Будто одна из симпатичных молодых гяурок забудет нажать кнопку на своём телефоне. И моё полное здоровье тело не разорвётся на части»!

Она ненавидела этих людей, преданных воинов аллаха, сопровождающих её на подвиг: «Что им моя жизнь – говно!»

Три женщины и мужчина молча, съели, ранний завтрак. Так же, не говоря не слова, вышли на ещё полупустую улицу. Город только просыпался. Ему трудно сбросить утренний сладкий сон. Машины, с эмблемой Георгия Победоносца на дверках, тщательно мыли улицы и площади. Чистили щётками. Дворники злобно мели улицы, поднимая клубы пыли. Солнце ещё не вышло за стены многоэтажек, но его молочно—розовый свет уже освещал улицы. К метро тянулся первый неленивый ручеёк граждан, энергично спешивший на работу. Двое мужчин и женщина смешались с ручейком, предав действиям энергичность. Спешащий ручеёк у метро сделал турбулентное движение, соединившись с ручейками людей, выходившими из разного вида транспорта: автобусов, троллейбусов, маршрутных такси, личного автотранспорта обернулся рекой.

Двое мужчин и женщина почти смешались с работным людом, но, как бывает, только во сне… сон затормозился. Стала повторяться одна и та же картина. Бесконечно…

«Кружится голова. Как кружится голова». Женщина упала на колени, склонила голову, как это делают нищенки на лестницах перехода. «Наверное, я переборщила с таблетками». Голова раскалывалась, горела. Видение одно за другим посещали, как во сне, до боли реально: «Мать покойница, как живая, стоит и гладит её длинные чёрные волосы». «Матери губы плотно сжаты, но она слышит её крик»: – Не надо!

«Мать сменяют муж и сын. Они одеты во всё белое. Тела на половину скрывает молочный пушистый туман. Глаза умоляют»:

Не делай это!

Лекарь метался по подушкам, но сон не уходил… «Поздно»! – стучало у женщины в голове. Отдавалось гулом внутри Лекаря…. Грубые мужские руки подняли её с земли. Голос, пахнущий жареной бараниной, зелёным чаем и ещё чем—то неприятно кислым, прошипел, безжалостно:

Аллах Акбар!

Сердце перешло на галоп. Войдя в метро её глаза стали настойчиво искать милиционера. Увы, блюститель порядка отвернулся от женщины. Потом её загородили тела молодых, откуда—то взявшихся молодых гяурок. Девушек сменили на посту её тела мужчины. Женщина не хотела спускаться в метро. Ей хотелось вернуться на улицы ненавистного города. Будка – кафе земляка, где ей удалось на мгновение уснуть, уже не казалась склепом. Увы, обратной дороги не было. Время неумолимо увеличивало бег. Эскалатор быстро отсчитал ступени лестницы. Ещё мгновение… Вот и поезд. Трудно сделать шаг в вагон… Вагон полный ничего не подозревающими людьми. «Но там».

Женщина посмотрела на гладкий потолок метро. «Наверху, меня ждут». Успокоила она себя. Ритм галопа, сердце, сменила на семенящую походку осла. Женщина сделала шаг впер

д, вошла в поезд е

смерти. Вагон поезда плотно наполнен людьми. Она протиснулась в середину тел. «Надо нанести максимальный ущерб». Так учили е

инструкторы лагеря, в горах. Это требовала и то, что привязано к поясу, давя на живот. С каждой станцией становилось тяжелее дышать. Сердце опять билось с бешеной скоростью. Пот холодный, с запахом страха, стекал между грудей, лопаток. Он лился между ягодицами, попадал на живот. Там горела бомба. Адский механизм щелкнул. Резкая боль разорвала женщину надвое. …Лекарь, будто отталкивая кого—то или что—то от себя, перевернулся на спину. Столкнул одеяло, так, что ноги упали на пол. Слава проснулся. Оглядел, с удивлением, молчащую ночным сном, спальню. Подтянул на кровать ноги. И опять ушел в кошмар. …Женщина отчётливо слышала, чей—то крик ужаса. Её кишечник, разорвался. Вонючее, склизкое, дерьмо, разлилось, на остатки, любимого, собственного, тела. Она почувствовала, как сломался позвоночник. …Внезапно всё пропало. …Боль. …Свет. …Всё. …Всё, что человек называет жизнью. …Мгновение. Женщина летела в огромной трубе. …Она. …Выплюнула её на землю. Почву, выжженную, до пепла огнем, будто напалмом. Громадные горы, изрыгали миллионы тон лавы. …Вокруг не было, ни души. …Только груды пепла и огонь. …У женщины было тело. …Она помнила, то родное тело. …Стройное, смуглое, мускулистое. …Которое нравилось мужчинам. …Тело, любившее ласки. …Выпуклости, которыми так восхищался муж. …Память о муже, отправила её на смерть во имя Аллаха. …В мире, с выжженной дотла земли, царствовала пустота! Пепел, дым, красная обжигающая лава. Вонючий, пахнущий, горящей, человеческой плотью, дым. …Не было самого главного. …Ради чего, она, приняла смерть. …Не было родных и близких людей. …Людей, которых она рассчитывала увидеть после смерти. …Тело было, но было другим. …Не знакомым. …Дряблым. …Мраморно белым. …Смердящим тленом. …И дерьмом. …Как пахло содержимое, вывалившееся из разорванного, при взрыве, кишечника. …Она попыталась встать. …Ноги хилые, без мышц. …Не держали, даже костлявое безмышечное тело. Внезапно появился голос. Он был нежным и сладким, обволакивал и шептал, в обглоданное неизвестной болезнью ухо:

Твоя земная оболочка исчезла! Тот взрыв, в метро, унёс её с собой! Там погибло много несчастных, твоих собратьев! Взрыв, ты устроила сама! Эта ноша будет преследовать. …Тебя вечно. …Ведь душа бессмертна…

Голос, так же внезапно пропал, как и появился. Он растворился в смраде дыма, пепла и огня. Растворился в голове и пахнущем нечистотами её новом теле. Женщина предпринимала бесчисленные попытки встать… Её кахексичное тело долго наслушалось… Наконец она встала… «Боль в ногах невыносима» … «Тело пылает»… Мгновение и перед её глазами показалось морда дракона.

Сейчас я тебя отвезу на встречу! – угрожающе прошипели губы монстра.

Огромная пасть схватила её новую хилую костлявую оболочку! Она затрещала, будто через мгновение разорвётся. Боль пронзила, стала для неё вечной. Дракон подбросил в воздух мощи, когда—то бывшие человеком. Он ловко, не напрягаясь, открыл, до невозможности, пасть. Тело, не задерживаясь, как понакатанному, проскочило, прямо в желудок. Змей блаженно сглотнул, больше для форсу. В животе у монстра было влажно и неуютно. Жидкость желудка жгла её тело, без того обожженное огнём и бесконечной мукой. Змей летел над сожжёнными горами, реками лавы, выжженными полями.

Дурашки ждут встречи с родственниками, а встретятся с ним, – дракон улыбнулся, – с хозяином, он поблагодарит меня за работу.

Дракон подлетел к огромной расщелине. Она изрыгала дым и потоки лавы. Сложив крылья, в пике… монстр провалился в щель, захлёбываясь дымом, открыл рот, отрыгнул тело. Последнее, что женщина увидела, и будет видеть вечно, великий костёр, кипящий огромный, вместивший озеро, котёл. Кипящая вода стремительно и неумолимо приближалась. Погружаясь в кипяток, она почувствовала не с чем несравнимую боль. Всё испытанное ранее, даже сама смерть в огне бомбы, несравнима с этой болью. К предыдущей боли она уже привыкла… Погрузившись в кипяток, из её горла вырвался рык:

Больно.

Тело погрузилось в кипящую воду с головой. Кипяток расплавил ей внутренности. Она всплыла. Голос, уже другой более страшный и неумолимый звучал в её сваренных покалеченных ушах. Он злобно шипел, плевал слова. Они гулко отскакивали от скал:

Так будет бесконечно! Всегда! Это говорю тебе я!

Твой хозяин на веки вечные!

Лекарь проснулся в липком холодном поту. Наваждение не проходило.

Как, страшно? – прошептал чей—то хриплый голос.

Кто тут – Лекарь огляделся в поисках источник хрипоты.