Всем отделениям уголовного розыска. Часть 1
Шрифт:
– Откуда? – нетерпеливо спросил Семён.
– В агонии она царапала руки убийцы. Поэтому он и сидел в тёплой комнате в пиджаке, помните, как он утирал пот? – Лавр подошёл к водяной колонке, и, выпив пару горстей воды, продолжил, – Савва Матвеевич пытался сымитировать ограбление, причём, весьма бездарно! Ящики аккуратно поставлены на стол и подоконник. Соседи ничего не слышали. А самая большая его ошибка в том, что он не нарушил стопки аккуратно сложенного постельного белья. Хотя любой домушник или грабитель знает, что женщины имеют обыкновение прятать там деньги и ценности. Вот в принципе и всё, – подытожил он и закурил.
– А
– Ну, это совсем просто, – слегка улыбнулся Александр Петрович, – на шее была довольно глубокая ссадина, но без капель крови, – и видя непонимающий взгляд Семёна, пояснил, – цепочку сорвали с трупа, когда кровь уже перестала течь по сосудам.
– И даже прекратился остаточный кровоток85, – добавил Ермаков, раскуривая погасшую папиросу.
***
Входная дверь с треском распахнулась. В коридор стремительно ворвался мужчина в кожаном плаще, под которым виднелся офицерский френч, туго перехваченный портупеей. Чёрные как смоль усы свирепо топорщились. За его спиной стоял пожилой мужчина в светлом летнем пальто и болтающемся на шнурке пенсне. Трясущимися от волнения руками он теребил коричневую фетровую шляпу.
– Здравствуйте, Родион Тимофеевич, – поздоровался Пришельцев,
– И вам не хворать! – коротко бросил вошедший. Не глядя на них, он прошёл в кабинет, и широко расставив ноги, остановился в дверях. – Сидите! Мать вашу…! Пять трупов зараз, а они чаи гоняют!
– Товарищ Шипулин! Мы вчера убийство раскрыли, – стараясь говорить твёрдо, сказал Яков из-за спины Александра Петровича, – преступник задержан и препровождён в отделение.
– Ай молодца! – издевательски произнёс Родион Тимофеевич, – сходи завтра в хозотдел, тебе доппаёк дадут, и в строевую часть не забудь за орденом заглянуть! Убийцу он поймал! Муж жинку придушил и вас, как дурак сидел, ждал! Подайся он в бега, чёрта лысого вы бы его нашли! В городе убийства одни за одним, а они… – он зло постучал кулаком по притолоке, – всем кагалом чаевничают! Юхно! – Яков вытянулся по стойке смирно, – в восемь вечера, ты лично у меня в кабинете!
– Есть! – ответил Яков и коротко глянул на Пришельцева.
– Ты на Александра Петровича не косись! Он кадровым резервом заведует, – Шипулин вдруг посмотрел на Лавра.
Ермаков принял строевую стайку и представился.
– Это, видимо о вас, мне звонил начальник управления? – он скупо улыбнулся, – товарищ Инденбаум характеризовал вас очень положительно. Вы знакомы?
– Полагаю, что информация получена от бывших сотрудников полиции, состоящих на службе в РККМ, – ответил Лавр, не отводя взгляда.
Ответ почему-то понравился начальнику городской милиции, и Шипулин уже спокойным тоном сказал: – Ну что ж, надеюсь, что информация соответствует действительности. Попрошу вас принять в расследовании непосредственное участие, – он повернулся и кивком головы указал на пожилого человека, – этот гражданин обнаружил тела. Работайте!
Родион Тимофеевич развернулся и широким шагом направился к выходу. На пороге он обернулся: – Юхно! В восемь часов! – и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу.
Плякин шумно выдохнул: – Слава Богу, уехал!
Пришельцев подошёл к мужчине: – Здравствуйте Франц Францевич! – и, обернувшись к коллегам, добавил – это Франц Францевич Марек86,
Марек сел и положил шляпу на колени. Александр Петрович протянул ему кружку с водой: – Рассказывайте, Франц Францевич.
Стуча зубами о край железной кружки, Марек сделал несколько глотков, и, расплёскивая воду, поставил её на край стола.
– В обед я пришёл к своему старинному другу Карлу Лаврентьевичу.
– Вы говорите о Гуснике87? – спросил Пришельцев.
– Да, да, о Карле Лаврентьевиче!
Александр Петрович удивленно качнул головой: – Я был в полной уверенности, что он эмигрировал на родину.
– Нет, он принял революцию и считал, что свободная Россия была неразрывно связана с Чехословакией, независимой от Австро-Венгрии88. Так вот, уже, когда я подходил к дому и увидел приоткрытую дверь, мне почему то стало тревожно. Поднявшись на крыльцо, я громко крикнул: – Карл! Ты дома? Но мне никто не ответил. Вокруг была гробовая тишина! В это время у него должна была быть Ольга Викторовна, супруга нашего общего друга Соловца. Она помогала Карлу вести хозяйство.
В кабинет заглянул Плякин: – Пролётки готовы.
Все, кроме Марека, встали. Франц Францевич опять взял со стола кружку и сделал несколько больших глотков: – Я набрался храбрости и вошёл в прихожую, а там… – его плечи вдруг судорожно затряслись, – все мёртвые, все пятеро! Представляете! Все… – он закрыл лицо руками и зарыдал, – даже дети!
***
Около дома Гусника их встретил милиционер: – Проходите сюда, товарищи.
– В дом не входили? – спросил Пришельцев.
– Нет. Мы обученные, знаем, что нельзя до приезда угро на место преступления соваться! Я здесь всех разогнал, чтоб не натоптали, – гордо ответил он, поправляя сползавший с плеча карабин.
В сенях лежали: юноша, почти мальчик, и девушка. Аккуратно обойдя их, они прошли в первую комнату. Два трупа были рядом, лицо мужчины с багровым кровоподтёком на скуле было повёрнуто к женщине. В следующей комнатке, выполнявшей роль спальни, ничком лежало тело пожилого человека.
– Семён, осмотрите всё вокруг дома, а вы Василий, опросите соседей, – сказал Пришельцев, – мы пока оглядимся здесь и начнём протокол писать.
– С прихожей начнём? – спросил Юхно.
– Да, вы с правой стороны, Лавр Павлович слева, а я, наверное, тоже с Семёном по периметру пройдусь и с Мареком ещё пообщаюсь. Когда тела увезут, он понадобится внутри, а сейчас его пускать нельзя.
Они работали слаженно, понимая друг друга с полуслова, и через час всё было закончено. Когда подъехали телеги, чтобы забрать тела, Александр Петрович предусмотрительно отвёл Марека за угол дома.
– Франц Францевич, мы прекрасно понимаем, что вы пережили, но, тем не менее, прошу вас собраться! – участливо сказал Пришельцев, – внимательно осмотрите комнаты – все ли предметы на своих местах?
Марек надел пенсне и осторожно вошёл в дом. Минут десять он внимательно разглядывал обстановку: – Нет столового серебра. Ещё нет гарардовской бульотки89, она тоже серебряная и старинная. Карл ею очень гордился, – он протёр пенсне, – нет этюда Поленова90.