Всем отделениям уголовного розыска. Часть 2

Фаниев Андрей

– Да, через Могукоровку.

– Вам лучше сразу на Греки идти, – покачал головой Сидор, – почти девять вёрст срежете.

Лавр взглянул на карту: – Так и поступим.

Сабельников повернулся к Сидору: – Скажи, мы сможем телегу найти и товаром каким-нибудь загрузить?

– Кавуны пойдут? Их в этом году хоть косой коси, мне дружок четыре возка на рыбу сменял.

– И мы так сделаем! Завтра с утра нагрузи телегу и жди нас на въезде в хутор. Если остановят, скажем, что идём из Поповической²³ кавуны на рыбу менять. Только вот я что думаю,

нам всем вместе идти нельзя, шесть молодых мужиков подозрение вызовут, ещё под белые знамёна призовут. Я с двумя хлопцами на телеге поеду, а вы втроём через пару часов выдвинетесь с другой стороны. Аккуратненько походим по станице, приглядимся, а как завечереет, встретимся на Ангелинском ерике, и решим как действовать дальше, – он посмотрел на командира, – пойдёт такой расклад Лавр Павлович?

– Пойдёт, – кивнул Лавр, – а мы через Греки, на Роговскую направимся.

– Из варяг в греки, – улыбнулся милиционер, который был немного постарше.

– Единственное, что меня беспокоит, – задумчиво сказал Ермаков, – как с нашей группе с конями быть? На них мы в станицу не сунемся.

– У меня дядька из Роговской, – сказал один из бойцов, – живёт на крайней улице, как раз с той стороны, откуда заходить будем. У него большое подворье, там коней и оружие можно спрятать.

– Не боишься за дядьку? – спросил кавалерист, – если беляки узнают, враз к стенке поставят.

– Боюсь, конечно, – вздохнул милиционер, – а что делать?

Лавр вспомнил, что его зовут Трофим и произнёс: – надо риск свести до минимума, за пару-тройку вёрст где-нибудь спрячемся. Ты сам сходишь на разведку, а потом и мы выдвинемся, – он внимательно всех оглядел и добавил: – Товарищи милиционеры, одной из основных задач, поставленных Реввоенсоветом, это выявление предателей и сочувствующих белому движению. Любой из них может нанести огромный вред. Поэтому прошу помнить, что каждый из вас полномочный представитель Советской власти, действующий в тылу врага по законам военного времени.

***

По узким улицам станичной окраины ветер гнал пыль и обрывки мусора. Кое-где не торопясь, важно прохаживались гуси, которых хозяйки загоняли во дворы.

– Что птицу домой гонишь, чай, не вечер ещё, пусть травку пощиплют, – весело сказал Сабельников молодой женщине.

– Нехай во дворе щиплет, а то в солдатский котёл попадёт, – ответила женщина, внимательно разглядывая повозку, – а вы откудова будете, я бачу не наши вы?

– Из Поповической мы, приехали кавуны на рыбу менять, – Сабельников, взял арбуз, постучал по нему пальцем и протянул женщине, – угощайся, ты первая на дороге попалась, хорошо, хоть не с пустым ведром.

– Да я не глазливая, – улыбнулась женщина, с удовольствием принимая подарок.

– Если есть у тебя рыба, можем сменять.

– Рыба то есть, только как вы её везти собираетесь по такой жаре? – хитро прищурилась она, постреливая глазами в сторону кавалериста, который был помоложе остальных и явно ей приглянулся.

Парень рассмеялся: – Да кто ж за свежую разговор ведёт! Нам, душа моя, сухая нужна! Копчёную тоже возьмём, этот товар в Екатеринодаре в трактирах и пивных с руками отрывают, – и пригладив чуб, добавил, – меня Егором зовут, а вас как величать?

– Глафира, – смуглые щёки слегка порозовели, но она, не отведя глаз, добавила, – заходите, хоть чаю попейте с дороги.

Они загнали телегу во двор и сели на лавочке под большим раскидистым орехом.

– В хате душно, и прибраться не успела, – извиняющимся тоном сказала Глафира, ставя на стол горячий самовар.

Из-за угла тяжело передвигая лапы, вышел чёрный, с рыжими подпалинами, весь в репейниках старый пёс. Он полакал воды, подошёл к гостям и внимательно всех осмотрев, лег около Сабельникова, который обмакнув в варенье кусочек хлеба, протянул псу и потрепал его за ухом.

– Глянь, Анатольич, и пёс тебя признал! – весело воскликнул артиллерист, – и вчера на ночёвке к тебе кошак приблудился!

– Хунхуз хороших людей за версту чует, – улыбнулась Глафира, – старый уже. После японской муж его кутёнком приволок.

– А муж? – вопросительно взглянул на неё Егор.

– Живой у меня муж, – улыбнулась женщина, – пошёл до брата, кабанчика забивать.

– По такой жаре? – удивился Егор.

– А что, лучше чтоб солдаты забрали? – спросила в ответ Глафира.

– Откуда они взялись? – сделав удивлённое лицо, спросил Сабельников.

– Вы хлопцы чи шо²⁴, из Америки приехали? – недоумённо спросила женщина, – нешто не знаете, что Врангель десанту высадил! На Екатеринодар идёт!

– Так он же в Ахтарях высадился! Мы поэтому на Гривенскую и пошли, чтоб с ними не столкнуться.

– Вот и пришли! У нас генерал какой-то стоит. Фамилия у него не русская, двойная какая-то. Пушки у него, кони, – вздохнула она, – только жить начали спокойно, так на тебе! Опять война! Только два дня стоят, уже у половины станицы птицу да скотину сожрали. Хорошо хоть, что мы с краю живём.

– Не свирепствуют хоть? – спросил артиллерист, которого как выяснилось, звали Анисимом.

– С народом особо не лютуют, что с нас взять, а вот активистам, кто не успел уйти, худо пришлось. Чекиста, он у нас оперуполномоченным был, зарубили. Молодой совсем хлопчик, баский²⁵ такой! Наверное, бумаги какие-то забыл и назад вернулся, тут кавалеристы навстречу! Он двоих застрелил, а третий его шашкой достал. Милиционер у нас Спиридон Евграфович, хороший дядька, из станичных, у всех в уважении был. Повесили его и жинку плетьми отходили, чтоб под ногами не путалась, когда из дома забирать пришли.

– А что, он по форме ходил? – лениво спросил Сабельников, наливая очередную кружку чая, – видать по ней и узнали, кто он есть.

Глафира всплеснула руками: – Да он дома хворый лежал! На него Прохор показал, ещё тот гад! Ни в жисть товар в долг не отпустит!

– Лавку, что ли держит? – зевнув, спросил Анисим.

– На рынке самый большой лабаз его, – вздохнула Глафира, – и дом у него каменный, железом крытый, аккурат супротив церкви стоит.

Допив чай, они поблагодарили хозяйку и, подарив на прощанье ещё два арбуза, милиционеры поехали в центр станицы.