Всеми цветами радуги
Шрифт:
— Утром увидимся, — сказал он на прощание и, прежде чем выйти из комнаты, ласково провел большим пальцем по щеке девушки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Несмотря на усталость, навалившуюся на нее в конце этого необычайно долгого дня, полного тревог и забот, Оливия никак не могла заснуть: она крутилась в постели, переворачиваясь с боку на бок. Наконец легла на спину и уставилась в потолок.
Не было никаких видимых причин волноваться и мучиться бессонницей. Совершенно одна. Доминик далеко.
С тяжелым вздохом девушке пришлось признаться себе в том, что она никак не хочет согласиться с очевидным: виновником ее напряженного состояния является Доминик Фицчарлз. Поцеловав ее перед сном, он окончательно выбил ее из колеи.
Оливия никогда не могла бы предположить, что поцелуй Доминика окажет на нее такое воздействие, ее просто потрясла собственная реакция на теплое прикосновение его губ. Даже теперь, несколько часов спустя, ее тело все еще дрожало от страстного желания, а кровь пульсировала в венах. Именно это болезненное ощущение физического влечения и не давало ей покоя.
Девушка тут же пристыдила себя за то, что не оказала Доминику достойного сопротивления, не постаралась выскользнуть из-под его сильного, мускулистого тела, прижавшего ее к стене.
Щеки Оливии покрылись лихорадочным румянцем, едва она в который раз вспомнила жар, исходивший от его тела в тот момент.
Девушка откинула одеяло, выбралась из постели и, мягко ступая по ковру, направилась прямиком к широкому окну.
Раздвинув плотные шторы и впустив в комнату лунный свет, Оливия взглянула на маленький садик перед домом. Но какой может быть садик в Лондоне?! Конечно, не те необъятные пространства, холмы и долины в графстве Кент, где прошло детство и ее, и хозяина этого дома.
Десять лет они с ним не виделись, но всю его предыдущую жизнь Оливия знала очень хорошо. Ее семейные владения находились по соседству с гигантским поместьем Челбери, принадлежавшим отцу Доминика, граница их земель шла по маленькой речушке. Немудрено, что лорд Бибери и старый граф Тентерден являлись близкими друзьями.
Конечно, с тех пор прошло немало лет. Тогда еще и ее мама была жива, и отец не растратил своего состояния.
Оглядываясь назад и вспоминая счастливые детские годы, Оливия не могла не признать, что она и ее старший брат Хьюго находились в очень хороших отношениях с детьми графа Тентердена: двумя более взрослыми дочерьми Бланш и Констанцией и их младшим братом Домиником.
Они частенько впятером бродили по поместьям, играли, справляли вместе Рождество в средневековом замке Челбери. И сколько Оливия себя помнила, она всегда была влюблена в Доминика.
Он не обращал, конечно, на нее никакого внимания. Да и разве такое возможно, чтобы блестящий молодой человек, гоняющий по округе на роскошной спортивной машине и уже способный разбивать сердца молодым красавицам, обратил внимание на неуклюжую тринадцатилетнюю соседскую девочку. Между Домиником и Оливией существовала непреодолимая пропасть.
После смерти матери и особенно после появления уже через год в их доме Памелы, жизнь Оливии кардинальным образом изменилась. У мачехи не было ни времени, ни желания уделять своей падчерице хоть какое-то внимание, и девочку вскоре отправили в строгий закрытый пансион.
В то время, как остальные
Тем не менее, теперь, по истечении стольких лет, Оливия понимала, что была гораздо счастливее многих детей с аналогичной судьбой, выросших в городе. У нее, по крайней мере, всегда оставались места, где можно было скрыться от злой мачехи: зимой она любила проводить свободное время на ферме, а летом часто, наскоро позавтракав, седлала своего пони Руфуса и отправлялась кружить по окрестностям.
Когда ей исполнилось семнадцать лет, у Доминика умер отец. Местные кумушки не переставая сообщали девушке, чем занимается новоиспеченный граф: то он сажает овес в Челбери, то обучается в специальном колледже современным методам управления сельскохозяйственными угодьями. А то, в соответствии с представлениями о поведении богатых молодых людей, использует весь свой арсенал приемов: улыбок, поцелуев, подарков, чтобы разбить сердце еще одной молоденькой девушки.
Оливия находилась тогда в очень напряженных отношениях с Памелой; девушка изголодалась по любви и ласке, поэтому не было ничего удивительного в том, что образ Доминика, созданный ее воображением, чертовски смахивал на героев популярных любовных романов.
Будь ее отец в состоянии думать о чем-нибудь еще, кроме своих финансовых проблем, он, возможно, уделил бы больше внимания дочери и нашел бы средство вывести ту из мира грез и фантазий. Но, к несчастью, девушка оказалась полностью предоставленной сама себе и продолжала сочинять одну за другой красивые истории, соединяющие ее с Домиником. Она просто ходила за ним по пятам, как ручная собачонка, и ловила каждое его слово... Какой же она была дурочкой!
К чести Доминика, он никогда не выказывал ей ни малейшего знака раздражения. А ведь тем летом, перед ее восемнадцатилетнем они чуть ли не каждый день виделись по утрам, когда она вызывалась сопровождать молодого человека во время его прогулок по графским владениям.
Оливия, конечно же, пребывала на седьмом небе от счастья. Будучи слишком неопытной, она не имела никакого понятия о том, как ведут себя люди в подобных ситуациях. Полностью поглощенная собственными чувствами, чувствами незрелой девочки, она, — это Оливия поняла лишь недавно, — уносилась в розовый мир своих грез, за миллионы световых лет от действительности.
Доминик обращался с ней всегда очень вежливо и по-доброму, одним словом, как с маленькой сестричкой, и девушка блаженно закрывала глаза на обычные законы жизни. Ей никогда не приходило в голову, что она могла его физически притягивать. Оливия вела себя скромно, но ее красивые длинные рыжеватые волосы, полные груди, узкая талия и мягко округлые бедра свидетельствовали о том, что она уже выросла и превратилась в волнующую мужчин женщину.
Но ничего бы не произошло, если бы одним солнечным утром после длительной прогулки галопом по лугам Доминик не остановил свою лошадь перед старыми, ржавыми воротами возле границ поместья, которые явно нуждались в ремонте.