Всемирная история в 24 томах. Т.5. Становление государств Азии
Шрифт:
высится дом большой.
Он кровлей своей
с проплывающим облаком вровень.
Цветами узоров
в нем окна оплетены,
Он башней увенчан
в три яруса вышиною.
Из башни доносятся
пенье и звуки струн.
И голос и музыка,
ах, до чего печальны!
В напевах волненье
ее безысходной скорби.
От песен не жалость
к певице за горечь мук,
А боль за нее —
так друзья и ценители редки —
И хочется стать с ней
четой лебедей неразлучной
И, крылья расправив,
взлететь и подняться в небо!
ДЕСЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
У нас во дворе
чудесное дерево есть.
В зеленой листве
раскрылись на нем цветы.
Я ветку тяну,
срываю ее красу,
Чтоб эти цветы
любимому поднести.
Их запах уже
наполнил мои рукава.
А он далеко —
цветы не дойдут туда.
Простые цветы,
казалось бы, что дарить? [167]
Они говорят,
как давно мы в разлуке с ним!
ШЕСТНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Холодный, холодный уже вечереет год.
Осенней цикады
167
Простые цветы, казалось бы, что дарить? — безымянный автор хочет сказать, что даже простые цветы, расцветая каждую весну, напоминают, сколько времени длится разлука.
печальней в сумерках крик.
И ветер прохладный
стремителен стал и жесток,
У того же, кто странствует, зимней одежды нет.
Одеяло в узорах
отдал деве с берега Ло, [168]
С кем я ложе делила,
он давно расстался со мной.
Я сплю одиноко
168
Одеяло в узорах отдал Деве с берега Ло — Дева с берегов Ло, или фея реки Ло, была, по преданию, дочерью одного из божественных первопредков древности, Фу Си. Звали ее Ми Фэй и отличалась она невиданной красотой, надолго смущавшей покой путников, если им случалось ее увидать. Говоря о красавице Ми Фэй, покинутая жена намекает на столичных красоток, живших на тех же берегах, в городе Лояне — она подозревает своего супруга в неверности.
все множество долгих ночей,
И мне в сновиденьях
привиделся образ его.
В них добрый супруг,
помня прежних радостей дни,
Соизволил приехать,
мне в коляску взойти помог.
Хочу, говорил он,
я слушать чудесный смех,
Держа твою руку,
вернуться с тобой вдвоем...
Хотя он явился,
но это продлилось миг,
Да и не успел он
в покоях моих побыть...
Но ведь у меня
быстрых крыльев сокола нет,
Могу ль я за ним
вместе с ветром вослед лететь?
Ищу его взглядом,
чтоб сердце как-то унять.
С надеждой все же
так всматриваюсь я вдаль,
И стою, вспоминаю,
терплю я разлуки боль.
Текут мои слезы,
заливая створки ворот.
СЕМНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
С приходом зимы
наступила пора холодов,
А северный ветер —
он пронизывает насквозь.
От многих печалей
узнала длину ночей,
Без устали глядя
на толпы небесных светил:
Три раза пять дней —
и сияет луны полный круг.
Четырежды пять —
«жаба» с «зайцем» идут на ущерб... [169]
Однажды к нам гость
169
Три раза пять дней — и сияет луны полный круг. Четырежды пять — «жаба» с «зайцем» идут на ущерб — «жаба» с «зайцем» — символы луны. В жабу превратилась Чан Э, жена волшебного стрелка И, похитившая у него эликсир бессмертия и вознесшаяся на ночное светило, заяц же толчет для нее в ступе это таинственное снадобье. Через каждые пятнадцать дней наступает полнолуние, еще через пять — луна начинает убывать. Эти строки рисуют ход времени, сменяющие друг друга месячные циклы, бесплодность которых угнетают женщину.
из далеких прибыл краев
И передал все —
как мы долго в разлуке с ним.
Письмо положила
в рукав и ношу с собой.
Три года прошло,
а не стерлись эти слова...
Что сердце одно
любит преданно на всю жизнь,
Боюсь, господин,
неизвестно тебе о том.