Шрифт:
Белый
Рассказ А. Беляева.
В прошлом году во многих газетах была помещена телеграмма (Лондон, 7 мая 1925 г.), сообщавшая о том, что один ученый встретил в Гималайских горах, на высоте 15.000 футов, дикаря, «принадлежащего к неизвестной до сих пор расе первобытных людей» (см. снимок с этой телеграммы в № 6 «Следопыта»). В своем рассказе А. Беляев живо рисует столкновение подобного «белого дикаря», вырванного из привычной ему обстановки, с «цивилизованным» миром. Резкий контраст встретившихся двух эпох, двух мировоззрений, как и всегда, ведет к конфликту между ними, и «слабейший» неизбежно терпит поражение… Здесь слишком очевидно неравенство сил — одного против всех, — и трагическая развязка предрешена, но все же ход борьбы захватывает читателя, а герой рассказа — близок и понятен нам, несмотря на то, что он — человек далекого, давно ушедшего мира.
I. Птица на шляпе.
Странное впечатление производили эти руины времен римского владычества древней «Лютециней», затерявшейся среди домов Латинского Квартала. Ряды каменных полуразрушенных скамей, на которых когда-то рукоплескали зрители, наслаждаясь кровавыми забавами, черные провалы подземных галлерей, где рычали голодные звери перед выходом на арену… А кругом такие обычные скучные парижские дома, с лесом труб на крышах и сотнями окон, безучастно смотревших на жалкие развалины былого величия…
Путники остановились.
Их было трое: Анатоль, мальчик лет десяти, худенький, черноволосый, с застывшим вопросом в грустных глазах, его дядя, Бернард де-Труа, «шелковый король», и его жена — Клотильда. Только настойчивость Клотильды заставила ее мужа бросить срочные дела и предпринять эту «научную экспедицию» — новый каприз молодой женщины, увлекшейся археологией.
Мадам де-Труа, казалось, была очарована зрелищем. Ее тонкие ноздри вздрагивали. Несколько раз, нервным движением руки, она приводила в порядок непослушную прядь каштановых волос, выбивавшуюся из-под серой шелковой шляпы, украшенной маленькой белой птицей.
— Нужно заставить говорить эти камни, — воскликнула она, наконец, — мы сделали ошибку. Нам надо приехать ночью, когда светит луна… Луна вызовет к жизни тени прошлого, и перед нами развернутся волшебные картины. Мы услышим звуки букцин — римских военных труб. Один их громоподобный рев приводил в бегство врагов… Зазвучат трубы, и в ответ им раздастся рев голодных зверей, почуявших человеческое мясо, и мы увидим, как Цезарь… ах… ой…
Клотильда де-Труа отчаянно вскрикнула. Неожиданное
Какой-то человек, лет двадцати пяти, высокий, сложенный как Геркулес, с русой бородкой и усами на бронзовом лице, незаметно подкрался к ней и быстрым движением сорвал с ее шляпы белую птицу, разорвал ее на мелкие куски и с недоумением начал перебирать пальцами клочья ваты, которыми была набита птица.
Его глаза… Несмотря на весь испуг, Клотильда, не могла не заметить этих глаз, их необычайной голубизны, яркости. В них горел какой-то странный огонь. Это не был огонь безумия, но, вместе с тем, в глазах было что-то странное, чего ей никогда не приходилось встречать. В них была зоркость зверя и наивность ребенка. Лицо незнакомца можно было бы назвать красивым, если бы не выдающиеся надбровные дуги, глубоко посаженные глаза и широкие ноздри. Он был без шляпы. Длинные и густые русые волосы покрывали его голову.
Все оцепенели от этой непонятной выходки незнакомца. Но в следующую же минуту Бернард де-Труа бросился к нему, размахивая палкой. Незнакомец, скаля рот в широкой улыбке, открывавшей его прекрасные, крепкие зубы, принял это, как игру. Он будто дразнил де-Труа, подбегая к нему и увертываясь от ударов с ловкостью и природной грацией молодой пантеры.
А с угла улицы уже бежал какой-то человек, размахивая руками.
— Адам, назад! — кричал он, как будто на собаку.
Русоволосый великан неохотно, но послушно прекратил игру, отойдя в сторону с каким-то приглушенным рычаньем. В этот же момент с другого угла подходил полицейский, привлеченный криками.
— Приношу мои извинения, — кричал еще издали человек, отозвавший Адама, размахивая шляпой. — Позвольте уверить вас, что здесь не было злого умысла. Разрешите представиться… Профессор Сорбонны по кафедре археологии и палеонтологии Август Ликорн. А вот это Адам… просто Адам… Я сейчас об'ясню вам…
Но рассердившийся «шелковый король» ничего не хотел слышать.
— Это безобразие. Оскорблять женщину…
— Но позвольте об'яснить…
— Никаких об'яснений. — И, протягивая трясущейся от гнева и волнения рукой визитную карточку полицейскому, де-Труа сказал:
— Вот моя карточка и адрес. Прошу записать этих господ и передать дело в суд. Идем!
Он взял под руку жену, кивнул головой Анатолю, приказывая ему следовать за собой, и быстро зашагал к поджидавшему их черному лакированному автомобилю.
Когда прекрасный лимузин бесшумно тронулся в путь, Анатоль обернулся и с детским любопытством, страхом и восхищением посмотрел на странного человека, сорвавшего птицу со шляпы тети Кло.
II. Неприятный визит.
Профессор Ликорн, свернув с Итальянского бульвара в небольшую улицу Пиллэ-Вилль, замедлил шаг. После шума бульвара тишина этой улички поражала слух. Это была тишина храма, вернее, капища Золотого Тельца. Здесь живут миллионеры. Хмурые многоэтажные дома, с решетками на окнах нижнего этажа, недружелюбно смотрят на редких прохожих.
— Кажется, здесь… — Профессор Ликорн, волнуясь, нажал кнопку электрического звонка, оправленную в оскал бронзовой львиной головы. Молчаливый швейцар не спеша открыл дверь, впустил профессора в вестибюль, уставленный растениями, с большим стоящим у входа медведем, и позвонил наверх.
По широкой лестнице, устланной темно-красным ковром, спустился слуга. Ликорн протянул ему визитную карточку.
— Господин де-Труа дома? Я хотел бы видеть его по личному делу.
— Господин де-Труа принимает по личным делам в четверг и субботу, от девяти часов двадцати минут до десяти часов утра. Сегодня вы можете видеть только его секретаря.
В этот момент на лестнице показалась Клотильда де-Труа, в сером пальто и серой шелковой шляпе с белой птицей у борта. Ликорн поклонился и отошел в сторону, пропуская ее к выходу.