Всемирный следопыт, 1928 № 12
Шрифт:
Внезапно Амиру вспомнился такой нужный в этот момент, такой испытанный человек. Дальнейшее сразу было решено…
Спустя десять минут Амир стоял в кабинете, освещенном зеленой лампой. Гущин положил ему руку на плечо и дружески спрашивал:
— Ну, в чем же дело, Амир? Что ты такой встрепанный?
Амир искоса заглянул в лицо главному инженеру — лицо было простое, внимательное. Перс убедился, что «этому можно», и рассказал обо всех своих подозрениях. Он начал с того, как после взрыва увидел человека, поднимающего с земли кость. Волнуясь и затрудняясь в словах, Амир нарисовал
По мере того, как он говорил, все яснее выступали желваки на челюстях у Гущина. Он знал Амира и видел подкупающую искренность рассказа. Положение было ясно. Не успел Амир закончить своего рассказа, как Гущин взял трубку телефона.
— Караульное помещение?.. Да… Говорит главный инженер Гущин. Передайте начальнику охраны, чтобы немедленно явился ко мне в контору по срочному делу… Да. Кто передаст? Хорошо.
Потом Гущин повернулся, подошел к Амиру и крепко, без слов пожал ему руку.
На следующий день Амир работал на месте взорванной горы. Человечий муравейник облепил каменную россыпь. По зыбким настилам сновали тачки, за ними, напряженно балансируя, бегали бронзовокожие люди. Крупные осколки скалы сваливали в ближайшую расселину и скатывали ниже по склону. В ритмичной натуге люди тянули канаты, поднимали рычаги, принимая скульптурные позы. А слева, со стороны нефтяного городка, подвозились и подносились материалы для новых вышек. Ладили и расчищали места для мощных буровых.
Амир был лишь маленьким мускулом в этой творческой работе, но он чувствовал, как напряженное кровообращение общего дела проходит и через него. Ночных страхов — как не бывало. Смешными и жалкими казались истеричные взвизгивания вчерашней толпы перед этим многолюдным упорством.
Амир сновал то с рычагом, то с тачкой. Жаркие ручьи катились у него по открытой груди под рубаху, но силы его были неистощимы. Он скалил зубы навстречу солнцу, только что лизнувшему серую, тусклую поверхность моря, и кричал, подбадривая товарищей:
— А-ха-а! А-ха-а!..
В обеденный перерыв Амира вызвали в контору. Он пришел туда потный, возбужденный работой. Его провели в кабинет главного инженера.
Первое, что бросилось Амиру в глаза, была жалкая фигура человека, который нашел кость на горе и у сакли которого накануне происходило поклонение. Он был бос. Обвисшее рубище его сверху донизу было вываляно в мазуте. На губах наросла белая короста пены. Человек изредка прерывисто вздыхал, и из его груди вырывался стон, похожий на подскуливание собаки. Безумные глаза его дико блуждали. Получалось впечатление, что он только что вырвался из какой-то отчаянной свалки. Позади него стояли двое из охраны.
За большим столом на своем обычном месте сидел Гущин. За столом поменьше наклонился и писал человек в огромных роговых очках. Сбоку, у стены, сидел еще один гражданин; он хмурил брови, но пухлые губы и щеки придавали ему комично-моложавый вид.
Сидевший
Человек в очках писал, а когда кончил, велел вывести арестованного. Потом он показал Амиру на гражданина с пухлыми губами и сказал, что это — товарищ Задэ, научный сотрудник, ассистент профессора Горбачева, что он очень интересуется найденной костью, хочет ее посмотреть и просит Амира быть его проводником. Научный сотрудник в подтверждение сказанного еще больше сдвинул брови, отчего стал походить на надувшегося купидона. Амир охотно согласился.
Вечером перед выходом учинили небольшой маскарад: ассистента Задэ одели в рабочую одежду Амира, чтобы избежать лишних подозрений. Правда, блуза Амира запятнала нефтью белье научному сотруднику, но с этим пришлось примириться.
Наконец «экспедиция» отправилась. Амир, потряхивая повязкой, шел обычной своей упругой развалкой. Коротенький Задэ старался подражать ему, но такого большого шага у него все-таки не получалось, да и хвост от повязки лез на глаза. Амир разведал у встречных, что кость находится уже не во вчерашней сакле, а в доме имама Ризы. Отправились туда.
Имам за этот день насторожился. По селению ходили слухи, что вчерашний владелец кости схвачен при попытке поджечь промыслы. Забрав кость, имам притаился в своем доме. Ворота его обширного двора, обнесенного высокой известняковой стеной, были наглухо заперты. Привратник отпирал их лишь изредка, внимательно осмотрев посетителя в маленькое слуховое окошко.
Смерклось, когда Амир и Задэ были у дома Ризы. Далеко, по ту сторону залива, протянулись цепочки огней. Вскоре они ярусами повисли и по ближайшему биби-эйбатскому береговому амфитеатру.
Прежде чем постучаться к имаму, путники решили понаблюдать за входом, Было видно, как в полутьме к Еоротам подходили робкие фигуры. Они осторожно стучали и проходили внутрь. Но напуганный имам впускал не всех сразу, а небольшими группками, по два-три человека.
Улучив минуту, когда у ворот никого не было, Задэ и его проводник подошли к дому Ризы. Но тут им пришлось пуститься на небольшую хитрость. Чтобы изобразить из себя почитателей кости, они проделали обычные на Востоке знаки благоговения, при чем у научного сотрудника это вышло в виде небольших рожек над ушами.
Они вошли во двор, но подозрительный имам не пустил их в дом, а сам вышел к ним навстречу со светильником. Они снова сделали почтительные знаки, после которых Риза окончательно заподозрел пришельцев. Он сделал удивленное, простоватое лицо.
Амир, показывая на спутника, сказал:
— Вот человек хочет посмотреть святую кость.
— О какой кости ты говоришь, друг мой? — невинно спросил имам.
— Вчера люди целовали ее у тебя, — немного опешив, напомнил Амир.
— Поцелуи ожидают правоверных в садах Аллаха, — не запнулся Риза. — Ты, может быть, ошибся, человек?