Всемирный следопыт, 1928 № 12
Шрифт:
Крепчали порывы приближавшейся бури… Словно ястреб на цыпленка, налетел шторм на шхуну. Гул, свист, рев бешеных волн, тучи ледяных брызг охватили полусгнившее судно…
— Фок и грот зарифить!
Сиплый голос Матвея потонул в хаосе звуков. Из кубрика послышались крики женщин, стоны… Рыбаки с удвоенной энергией заработали над тем, чтобы уменьшить площадь парусности.
Вздрогнув от сильного напора ветра, шхуна глубоко зарылась водорезом в волны, потом взлетела на верхушку водяного холма и вновь провалилась в пучину. Потоки холодной воды, залив палубу, проникли в люк. Из трюма раздались вопли о помощи.
Матвей с трудом перебирался на уходившей из-под ног палубе с юта на бак, покрикивая то на рыбаков,
Зубчатые рваные волны все настойчивее сжимали корму «Незабудки», бились о судно, стремясь залить его тысячами тонн воды… Шхуну сильно кренило на-бок; через ют то-и-дело перекатывались волны, сбивая с ног упорно цеплявшегося за штурвал рулевого.
34
Бизань — нижний парус бизань-мачты, последней мачты от носа корабля.
35
Битенг — толстая чугунная вертикальная стойка для крепления якорных канатов.
— Держись, Никитушка! — кричал молодому рыбаку Матвей, испытующе всматриваясь в хмурый горизонт.
Промокший до нитки, окоченевший от ледяного ветра, Никита, по своему обыкновению, улыбался и бодро отвечал старому рыбаку:
— Есть! — Он зорко следил за беспорядочными взмывами валов, исступленно летевших на шхуну.
— Есть, дядя Матвей! — уверенно повторил Никита, когда шхуна, дрожа расшатанными скрепами бортов, упрямо двинулась вперед под нараставшими порывами шторма. И Матвей, спокойный за управление шхуны, бежал по скользкой палубе дальше…
Крики встревоженных женщин, донесшиеся из кубрика, заставили Матвея направиться на ют. Хватаясь за снасти, пригнувшись, чтобы не быть снесенным волной, медленно двигался он вдоль правого борта. Новый порыв шторма поднял шхуну высоко над водой, задержа на секунду на лохматом гребне, и размашисто бросил в провалы водяных гор, с двух сторон рухнувших на палубу «Незабудки»…
Густая тьма, хлынув потоком из туч, окутала агонию судна…
Могучий вал, перехлестнув через борт, подхватил Матвея и понес его по палубе по направлению к залитому водою юту. Образовавшийся водоворот завертел рыбака и потащил за собой в море…
Не теряя присутствия духа, Матвей вытянул над головой сильные руки и, ухватившись за вантину [36] ), с трудом удержался на палубе. Борясь с плясавшей на палубе водой, он огляделся по сторонам.
Палуба была чиста. Старый дырявый баркас, боченки с пресной водой — все полетело за борт. Там, где стоял камбуз, ничего не осталось, кроме чьего-то пальто, не успевшего уплыть в море за своим хозяином…
36
Вантина — от «ванты»: толстые просмоленные веревки, поддерживающие мачты.
Матвей протер слипавшиеся от соленой
Старый рыбак поднялся на ноги и едва не вскрикнул от боли в колене. Прихрамывая от ушиба, полученного при падении, он осторожно завернул за угол рубки. Над палубой бились отчаянные крики…
У штурвала попрежнему стоял Никита. По его лицу ползли алые змейки крови, стекая под рубашку. Он устало улыбнулся и кивнул Матвею. Лицо его было белее полотна, под глазами — темные круги… Около Никиты столпилось несколько рыбаков.
Матвей взглянул исподлобья на рулевого, постоял с минуту, словно изучая его бессильно согнувшуюся фигуру, затем приказал встать у руля Ставро и Николаю, взял Никиту за плечи и повел в рубку.
Спертый сырой воздух пахнул в лицо Матвею. Заботливо уложил рыбак на койку товарища. Женщины перестали кричать, с ужасом глядя на кровь. У всех на лицах было отчаяние. Тупо смотрели, как Матвей неуклюже возился с раненым. Никита потерял сознание.
Наконец одна из женщин сняла с головы платок и, разорвав его на части, начала перевязывать рану рулевого. Пассажиры, затаив дыхание, вслушивались в бормотание начинавшего бредить парня.
Матвей громко крякнул, незаметно смахнув слезу. Быстро справившись с минутной слабостью, он прежним уверенным тоном обратился к больному старику-эмигранту.
— Ничего, отец, потерпи, немного осталось. Шторм слабнет. Напоследок злится. Утром в Одессе будем…
В плотно закрытую дверь кубрика кто-то тревожно забарабанил. До слуха Матвея донесся голос нового рулевого.
— Дядя Матвей, выходи! Слышь, дядя Матвей, штур-трос [37] ) лопнул!..
Рыбак, продолжая шутить и успокаивать женщин, улыбнулся двум девочкам-подросткам, которые неподвижно сидели на койке, обняв друг друга. Не торопясь, чтобы не вызвать панику среди людей, напуганных криками Николая, рыбак вышел из кубрика.
37
Штур-трос — передача, идущая от штурвала к рулю.
На палубе сильнее прежнего выл ветер. Разорванная пополам и спущенная бизань накрыла крышку трюма, из которого перестали слышаться удары… На корме у штурвала стояла озабоченная команда. «Незабудка» неуверенно прыгала на волнах и подозрительно виляла из стороны в сторону, подставляя бока под удары волн.
Матвей твердой походкой направился прямо к трюму, оттащил в сторону парус и заглянул в отверстие люка.
На дне трюма булькала грязная вода, переливаясь из стороны в сторону. На воде плавали солома, обрывки канатов, пустые боченки, тряпки. Там и сям виднелись остекляневшие глаза людей, пальцы, сведенные предсмертной судорогой, голые пятки… Из десяти человек, находившихся в трюме, никто не ответил на зов Матвея. Рыбак повторил свой окрик. Еще громче забулькала в трюме вода, и новый вал, перекинувшийся через борт, едва не сбросил его вниз…
Потрясенный Матвей быстро закрыл люк и пошел к товарищам. Шхуна по-прежнему металась из стороны в сторону. Густые хлопья снега слепили глаза; морозный воздух деревянил пальцы и стягивал тело ледяною броней….
— Дядя Матвей! Штурвал скапутился! Руль не действует! — с надрывом повторял растерявшийся Николай, хватаясь за оледеневшие снасти и бесцельно суетясь по палубе.
Старый рыбак принялся внимательно исследовать штурвальное колесо с лопнувшим штур-тросом и погнувшимся валом. Озабоченно наблюдали рыбаки, как шхуна, неся вновь поставленный кливер и наглухо зарифленную бизань, все чаще и глубже зарывалась в волны. Под ледяным дыханием шторма ватерштаги превращались в куски тяжелого льда…