Всемирный следопыт, 1929 № 06
Шрифт:
В СНЕГАХ ЛАПЛАНДИИ
Очерки В. Белоусова
Рисунки худ. Д. Горлова
(Продолженuе)
VIII
Человек
Из Половинки — маленького рыбацкого поселка, расположенного у самого подножья Хибин, на берегу Имандры, ушел человек. Начиналась зима. Озеро было покрыто льдом и твердым морщинистым снегом. Человек ушел через озеро к Монче-губе. За озером никто не жил. Там только горбился длинными хмурыми вараками лес — трепаный лапландский Варь. Над ним поднимались горы — одинокие, голые, тяжелые тундры, белые, холодные. В лесу на снегу цепочки следов, завязанные в причудливые узлы, рассказывали тому, кто умел слушать и понимать, много драм и комедий звериной жизни. Кроме леса, гор, следов и снега здесь ничего не было.
Лапландский Варь.
Человек привел с собой на Монче-губу двух оленей: гирваса и важенку. Кроме того у человека были топор и ружье. В этом было все его богатство. Перейдя озеро, он привязал к деревьям оленей воткнул в пень топор и сказал.
— Здесь будет мой дом.
Когда легендарные герои Калевалы[1]) отправились за волшебной мельницей Сампо в «вечно мрачную Пахьолу», их ждали в этой суровой северной стране всевозможные испытания. Мороз сковывая их на пути озера, не позволяя плыть на лодке, гремящие водопады пытались погубить путников в своих пучинах, туман заставлял долго блуждать по лесам, а ужасная буря преследовала героев на море. Но потомки светлого Калевы знали заклинания от всех этих напастей и благополучно достигли цели.
Человек, пришедший из Половинки, не знал Калевалы. Не знал он и заклинаний. Он не мог прибегнуть к помощи потусторонних сил. Для борьбы с неласковой полярной природой он был вооружен только топором, ружьем, своими руками и охотничьей смекалкой. Но принял он вызов с неменьшим спокойствием, чем могущественный Вейнемейнен. Больше: он вступил в борьбу, не думая, что делает что-либо необыкновенное. Иной жизни он не знал.
Человек не стал строить себе жилища. У него не было на это времени. Он жил у костра, в яме, которую выкопал себе в снегу ногами. Первой заботой человека были олени. Их нельзя было держать все время на привязи. Только те олени, которые пасутся свободно, становятся сильными и умными. Нужно было отгородить для них пастбище.
— Тук-тук! Тук-тук! — раздавалось в лесу.
Это человек рубил корявые лапландские елки и сосны. Звон топора был новым звуком на Монче-губе. И по ночам встревоженные жители тайги приходили смотреть, что задумал устроить в этой глуши человек. Приходил песец, прибегала лисица, приползала на брюхе выдра. Человек положил приманку и поставил самодельный капкан. В него попалась росомаха.
Лопарский самодельный капкан.
Через неделю изгородь была готова. Олени могли пастись на воле. Но и теперь человек не стал строить избушку: у костра было достаточно тепло. Человек взялся за ружье. Много дней под ряд он бродил на лыжах по лесам и варакам и бил еще непуганных зверей. Волчий след завел его в горы — в тесное ущелье на склонах Монче-тундры. Это было ущелье ветров. Зимой в нем всегда дули чудовищные сквозняки, несли снежную пыль между отвесными скалами. В бурю против ветра нельзя было итти через ущелье. Буря держала человека в ущелье три дня. Когда он вернулся на Монче-губу, его олени были растерзаны волками.
Снова перешел человек через озеро и вернулся с новыми двумя оленями. Он выменял их на добытую пушнину. Но в первую же ночь кто-то потревожил в берлоге большого старого медведя. Рассерженный и голодный зверь вышел на охоту. Его жертвой был олень человека. Медведь съел его целиком, двести кило мяса за один присест! Но зверь объелся и не мог уйти по глубокому снегу. Человек нашел его и убил.
С одной важенки не начнется стадо. Упрямый человек взял единственного своего оленя на веревку и ушел на Монче-тундру. Там он нашел следы большого стада диких оленей. Десять дней человек шел за стадом по следам. Он настиг его в глубоком разлоге у самой Чуны-тундры. Еще не кончилась пора оленьей любви. Еще гирвасы жадно нюхали воздух и шли на ветер. Человек был хитер. Он вымылся оленьей мочей, чтобы заглушить свой человечий запах, обошел стадо с подветренной стороны, привязал важенку к дереву, а сам спрятался в снегу с арканом в руках.
Он ждал долго. Был сильный мороз, и человек закоченел. Когда пришел наконец гирвас, замерзшие руки плохо бросили аркан. Дикий гирвас убежал.
Но на следующий день он пришел снова. На этот раз на рогах гирваса затянулась ременная петля. Еще приходили гирвасы, и еще трех человек поймал арканом. Потом он опять выследил стадо, ранил в ногу одну дикую важенку и поймал ее. Теперь у человека было свое стадо.
Он не стал возвращаться на Монче-губу. Он остался жить на всю зиму в том разлоге, где нагнал диких оленей. Он жил под кучей валежника как зверь, и если бывали большие морозы и трудно было согреться даже у костра, он не жаловался. Это нормально, если зимой бывают морозы.
Человеку удалось приручить дикую важенку. Он запрягал ее в сани вместе с прежним своим оленем и ездил по лесу. Весной обе важенки принесли по детенышу. Тогда человек убил диких гирвасов, которые не поддавались приручению, мясо их спустил в холодную быструю речку и завалил камнями, чтобы не растащили звери. Шкуры он высушил, положил на сани и по последнему снегу, перебираясь в брод через вскрывшиеся речки, вернулся на Монче-губу. Теперь человек мог построить себе избушку.
Она вышла не большой: в ней нужно было ползать на четвереньках, но зато в ней был камелек. Это было первое человеческое жилье на Монче-губе.
Человек не отходил от своих оленей. Он питался рыбой, которую ловил здесь же в озере. В избушке он не жил: он разводил костер около оленей и ночами почти не спал. Он стерег оленей. И опять раз к стаду приходили медведи. Одного медведя человек убил. Много раз приходили волки, ко, напуганные огнем, уходили.
Когда пришло комариное время, олени забеспокоились, стали сбиваться в кучу, не хотели есть. Человек увел свое стадо на вершину Нюда-тундры. Там был ветер, который прогонял комаров. Вокруг пастбища человек поставил палки с тряпками на концах. Это были «рейма» — путала. Ветер качал тряпки, и ни медведи ни волки не решались подойти близко.