Всемирный следопыт 1930 № 06
Шрифт:
— Ну, и дальше? — торопил Лем.
— Ну так вот — спасся один лишь китаец А испанцы, джентльмены-авантюристы, как только установили местонахождение сокровища, как только убедились в верности своих расчетов, сейчас же принялись друг друга резать! Что же еще они могли делать? Если вы интересуетесь, вы можете пойти и посмотреть — они все лежат у подножья ближней скалы. Они говорили, что на сокровище было положено заклятие.
— На все сокровища положены заклятия, — мрачно заметил Лем. — Я это знаю.
— Ну, вот тут-то мы и добрались наконец до сути! К тому-то я и вел речь. Мы с тобой его нарушим.
— Каким
— Я уже сказал — мозги. Ты может быть думаешь, что совсем не нужно было хитрости для того, чтобы заставить этого китайца выболтать все, что он знал. Ты может быть скажешь, что это было не хитро придумано, когда я предложил тебе сложить вместе наши капиталы, купить этот катер и добраться сюда вдвоем так, чтобы никто и не пронюхал об этом? Может быть ты думаешь, что я тебя спас от адского пекла в Вудларке и привез сюда ради твоих прекрасных глаз? — сказал Мак, закончив свою речь этой грубой шуткой.
Гедрик только вздохнул.
— Я мог уничтожить тебя, Лем — тихо сказал Мак.
Гедрик сделал какое-то змеиное движение рукой, потянувшись к ножу за поясом, но, взглянув на своего огромного товарища, увидел, что тот улыбается, обнажая остатки пожелтевших зубов.
— Да, я знаю, и ты тоже мог заколоть меня своим дурацким ножом. Я тебя знаю, рыжий чорт! Это было бы очень легко, но также и чрезвычайно глупо. Я тебя подобрал, потому что видел, что у тебя тоже есть мозги. Уж мы с тобой не разыграем глупой игры Уити Эдвардса.
Маку удалось наконец пробудить интерес и внимание собеседника к своим словам. Ведя скитальческую жизнь, Лем Гедрик много раз менял профессию; он был то торговцем, то искателем жемчуга, то золотоискателем в лихорадочных местах Вудларка, был даже школьным учителем и чиновником нетребовательного правительства Британского Папуа. Далеко не глупый, это был просто неудачник, которого какое-то тайное горе вечно влекло к далеким горизонтам.
— Я согласен. Можешь не беспокоиться насчет меня, — сказал он твердо — Я думаю, что понимаю свою пользу не хуже тебя. Ты хочешь сказать, что мы должны вести честную игру, чтобы избежать ссор, когда будем делить сокровище?
— Да, да! По монетке, все до последнего, тут же на палубе, — подтвердил Мак. — И каждый запрет свою долю в свой ящик на катере. А когда будем сходить на берег по очереди, то ты будешь доверять мне, а я — тебе. Ни пьянства, ни ссор. И прямым курсом на Моресби.
Так был заключен договор на острове Нбенди. Договор был составлен по всем правилам и предусматривал все до мелочей. Он касался всех возможных условий нахождения клада, каждого шага в распоряжении им от момента открытия и вплоть до того, когда каждый из них внесет свою долю в банк в Порт-Моресби. Это внушило обоим доверие друг к другу и породило чувство товарищества, которого им недоставало. Пожалуй, Лем Гедрик был еще больше доволен, чем сам Мак Фи. Он был слабее и отличался более нервной организацией, чем его гигант-спутник, о несомненно преступном прошлом которого он почти ничего не знал.
Это взаимное доверие поддерживало их в течение всего остального утра, когда им пришлось выполнить очень тяжелую первоначальную работу. К полудню, заметив, что тени стали короткие, они пошли по мелкой прибрежной воде к тому месту, где стоял под скалой на якоре катер, и поднялись на борт, предвкушая радости заслуженного отдыха. На палубе они застали туземца, который приготовил им обед.
— Мак! — воскликнул вдруг Гедрик. — А как нам быть с этой обезьяной?
Мак Фи остановился.
— С кем? С Джеко? В чем дело?
— Можно ли на него надеяться?
Эта мысль поразила Мака своей неожиданностью. В первый раз во время всей экспедиции, да пожалуй вообще впервые в жизни он посмотрел на туземца как на человека.
— Откуда он? — спросил Гедрик. — И какого племени?
— Не знаю. Я нанял его вместе с катером. Он собирал где-то по соседству жемчужные раковины. Вижу, что он чернокожий, и больше ничего о нем не знаю.
— У чернокожего могут быть свои взгляды на вещи, — многозначительно заметил Лем. — Но единственное, что мне хотелось бы узнать в настоящую минуту, это его отношение к золоту.
— К золоту? Да он никогда не видел его. Какое же он может иметь о нем представление? Мы платим ему товарами: десять шиллингов за три месяца, — а он и весь-то их не стоит, — проворчал Мак. — Скверный повар и вечно по-дурацки хохочет, совершенный идиот. Ну, взгляни на него хоть сейчас!
Лем Гедрик обернулся. Внизу, в трюме, «человек-обезьяна» накрывал на стол, Ему было лет тридцать-сорок, тело его было тонко, мускулисто и подвижно, ступни плоские, а голова покрыта шапкой густых курчавых волос. Одеждой его служили два ярда красной бумажной материи. В одном из пробуравленных ушей торчала сломанная глиняная трубка, к другому была подвешена половина жестянки из-под пилюль. На груди красовался полустертый циферблат будильника. Кожа была черна, но не как сажа или чернила, а как полированная ружейная сталь.
Все это было достаточно знакомо нашим приятелям и представляло собой для них самое обычное зрелище. Но что в Джеко было необычного, чем он отличался от тысячи других своих собратьев — было его лицо. Это было лицо комедианта. Обыкновенный чистокровный папуас не станет смеяться наедине с самим собой: он держится тогда спокойно, даже пожалуй строго, и только общество близких ему людей заставляет его переходить к несколько шумному веселью.
А Джеко смеялся постоянно. Он смеялся и сейчас — как клоун, как гримасничающая обезьяна. Занятый своим делом, он все время забавлялся то посудой, то вилками, и беспрерывно напевал какую-то несложную мелодию. А оба кладоискателя внимательно наблюдали за ним, полные того недоверия, которое всегда испытывают белые эксплоататоры по отношению к цветным расам.
— Он всегда так. Но если это признак разума, я хотел бы с ним поближе познакомиться. — проговорил Лем. — Почем знать? Может быть это один из негров, близких к миссионерам, у которых в одном кармане библия, в другом — отмычка. Я знавал таких.
— Это правда…
— И у него какая-то страсть играть со всем, что попадет в руки. Предположим, что ему захочется поиграть нашей находкой?