Всемирный следопыт, 1930 № 07
Шрифт:
3. При сильном натягивании тетивы, корпус стрелка слегка откидывается назад, а правая нога сгибается в колене.
4. Положенная на тетиву стрела придерживается между указательным и средним пальцами правой руки. Тетива натягивается средним, указательным и безымянным пальцами. Это — так называемый «средиземноморский» способ. Существуют и другие способы. Например: стрелу держат между большим, и указательным пальцами, тетива оттягивается одновременно средним и безымянным пальцами. Это — «средне-американский» способ. Есть еще «индейский» способ— стрелу зажимают между большим и указательным пальцами, а тетиву натягивают одновременно указательным и средним.
Вот и все, что можно сказать о теории стрельбы из лука. Все остальное искусство лучника
Стрельба из лука приобретает особенно увлекательный характер, если она ведется в форме состязания между несколькими стрелками. Для этого нужна площадка от 50 до 100 шагов длиной и мишень. Отличную мишень можно сделать из куска фанеры, картона или из мешка, набитого соломой.
Для начала стреляйте в большую мишень с дистанции в 20 шагов. Старайтесь попасть в середину мишени. Постепенно, по мере приобретения навыка, отодвигайте дальше мишень до тех пор, пока это позволит дальнобойность ваших луков.
Кроме стрельбы в цель, можно состязаться на дальность полета стрелы или на быстроту, с которой стрелок может пускать стрелы. После основательной практики лучник может испытать свое искусство на охоте. Застрелить из лука утку очень лестно… конечно, при том условии, что это будет дикая утка, а не домашняя…
• • •
ИЗ ВЕЛИКОЙ КНИГИ ПРИРОДЫ
МОИ СКВОРЦЫ
Иметь скворца было моим давним желанием. Ловить старую птицу весной я не стал (хотя поймать в это время скворца очень легко), так как они почти не переносят неволи весной, а если и выживают, все же остаются дикими. Поэтому счел лучшим взять птенцов. Не желая портить отношений со скворцами, живущими в скворечниках у дома, я решил взять птенцов из гнезда в лесу.
Такое гнездо с птенцами было у меня на примете. Оно находилось в дупле старой осины, метрах в десяти над землей. На стволе дерева до дупла было только два сука, и много пришлось попотеть, карабкаясь и цепляясь руками и ногами, пока я достиг цели. В дупле было тихо, рука моя проходила в него не дальше запястья.
Пришлось расширить отверстие под крики уже прилетевших родителей, собравших с собой не только соседних скворцов, но и дроздов и иволг. Все это пернатое население возмущалось моим разбойничьим поступком, кричало на весь лес, а некоторые смельчаки без страха пролетали над моей головой. Повиснув над верхушками молодого подлеска, уцепившись левой рукой за обломленный сук, я ножом в правой руке расширил леток.
Тесно прижавшись друг к другу, замерли на дне дупла пять черных, совсем уже оперившихся скворчат. Возраст их меня немного огорчил, потому что птенцы эти научились уже различать добро и зло, но все же я крикнул вниз брату, чтобы он подтянул мне на веревке (конец которой я заблаговременно захватил с собой и сбросил через сук вниз) ведерко, в чем я думал благополучно спустить их на землю. Птенцы опередили меня: один за другим они быстро выскочили из дупла и неуверенным полетом разлетелись во все стороны. Три из них тут же были окружены стариками и уселись на дальних осинах, а два самых младших не удержались на слабых крыльях и опустились тут же на землю. Они с удивлением и испугом смотрели на меня, когда я, весь исцарапанный, изорванный, держал их в руках.
Скворцов поместил в своей летней квартире (в беседке, в саду).
Они дичились, летали по комнате и прятались под постелью на полу. Пришлось посадить их в клетку.
По приходе я пробовал кормить скворчат, но они не имели ни малейшего желания принимать от меня муравьиные яйца.
Так прошел
Очень потешны были скворчата, когда хотели есть. При моем появлении они начинали кричать, тянулись ко мне через клетку, успевая в это же время хлопать крыльями и драться между собой. На пищу первое время они набрасывались жадно, мгновенно распределяя ее по своим желудкам.
Характер этих птиц был самый живой. Рано утром, когда еще солнце не показывалось из-за горизонта, скворцы просыпались, переговаривались друг с другом и принимались за какое-нибудь дело: обдирали подстилочную бумагу с выдвижного дна клетки и, по кусочкам просовывая между проволокой, выбрасывали ее вон; за ней шли туда же жердочки. Превратив в хаос все содержимое клетки, скворцы обыкновенно принимались за шпалеры (клетка висела на стене), умудряясь оторвать их, просовывая носы за пределы клетки. Когда задранный кусочек шпалер отдирался большим лоскутом, скворцы схватывали его сообща, и если ее хватало у них сил оторвать, старались сделать это тяжестью своего тела. Нельзя было без смеха смотреть, как две неуклюжие птицы, уцепившись клювами за кусок бумаги, висят, болтая ногами и крыльями, пока не падают вместе с оторвавшейся бумагой на дно клетки. Отвоеванный кусок шпалер немедленно разрывался на мелкие кусочки. Иногда птенцы не рассчитывали своих сил, бумага разрывалась пополам легко, и они с кусками бумаги в клювах падали вверх тормашками в разные стороны. Набезобразив вдоволь, скворцы вспоминали про меня и поднимали крик, пока я не просыпался.
Скворцы скоро научились открывать сами клетку, поворачивая вертушку, и вылетали, когда им хотелось. В комнате они безобразили так же, как и в клетке, срывали картины со стен, садились на клетку чижа и бросали на него все, что попадалось им в клюв.
Однажды я проснулся от неприятного ощущения на лице и увидел скворечные головы по обе стороны моего носа. Скворцы со вниманием его исследовали, поочередно пощипывая клювом. Увидев мои открытые глаза, проказники застыли в изумлении. Я не удержался, чихнул. Птенцы испуганно разлетелись. Вечером я оставил на столе неубранную коллекцию бабочек, а теперь от них ничего не осталось. Не пощадили они и папирос: все было изорвано на мелкие кусочки и разбросано по столу.
Стоило одному скворцу запеть, как другой садился на жердочку и несколько минут слушал
Скворцы оказались самцами и, слушая пение чижа, стали его передразнивать. Но что это было за пение! Без смеха его нельзя было слушать. Песня чижа произносилась густым, скрипучим басом, и разница с настоящим пением чижа резко била в ухо. Скворцам пение, повидимому, нравилось. Когда мой смех прерывал его, скворцы вытягивали удивленно шеи в мою сторону и опять с тем же воодушевлением басили на всю комнату. Обыкновенно они пели вместе, так как поодиночке не давали друг другу это сделать. Стоило одному скворцу запеть, как другой садился сзади него на жердочку и несколько минут слушал спокойно. Когда же певец приходил в экстаз, слушатель коварно ударял его сзади клювом по спине и голове. Певец в таких случаях безропотно падал на пол клетки, а слушатель занимал его место и начинал свою песню. Бывший певец превращался в слушателя и проделывал то же самое, что и его обидчик. Положения певца и слушателя скворцы меняли несколько раз, пока не приходили к соглашению и начинали петь вместе.