Всеобщая история

Полибий

86. Ко времени этого сражения консул Гней Сервилий, поставленный для защиты области Аримина, — находится она на побережье Адриатики, там, где Галатская равнина граничит с прочей Италией, недалеко от устьев изливающегося в это море Пада, — получил известие о том, что Ганнибал вторгся в Тиррению и расположился станом против Фламиния. Вначале он решил было соединить все свои войска с войсками товарища; но сделать этого Гней не мог, потому что войско его было слишком тяжело; поэтому он поспешно отрядил вперед Гайя Центения с четырьмя тысячами конницы, дабы они в случае нужды могли оказать своевременную помощь Фламинию до прибытия его самого. Между тем Ганнибал, получив известие уже после сражения о вспомогательном отряде неприятелей, послал против него Магарбала с копейщиками и отрядом конницы. Они встретились с войсками Гайя и в первой же стычке истребили почти половину неприятелей, остальных загнали на какой-то холм и на следующий день всех забрали в плен. Лишь за три дня до этого в Риме получена была весть о битве при Тарсименском озере ¹⁶¹, и скорбь

как бы пламенем терзала еще сердца граждан, когда пришла весть о новом бедствии: на сей раз не народ только, но и самый сенат повергнуты были в уныние. Римляне отказались ¹⁶²теперь от обычного ведения дел с помощью выборных должностных лиц на год, и решили изыскать более действительные меры к уврачеванию зол, полагая, что при настоящем положении нужен полномочный вождь.

Между тем Ганнибал, хотя и уверенный в окончательной победе, не считал пока нужным приближаться к Риму; он исходил страну в разных направлениях и беспрепятственно разорял ее по мере приближения к Адриатике. К побережью Адриатики он прибыл после десятидневного перехода через землю омбров и пиценов, причем собрал такое множество добычи, что войско его не могло ни везти за собою всего, ни нести; кроме того, он истребил на пути множество народу. Как бывает при взятии города, так и теперь Ганнибал отдал своим войскам приказ убивать всякого встречного взрослого человека. Поступал он так в силу прирожденной ненависти к римлянам.

87. Расположившись в это время лагерем у Адриатики, в стране, изобилующей всякого рода произведениями, Ганнибал прилагал большие старания к тому, чтобы дать отдохнуть и оправиться как людям, так равно и лошадям. Дело в том, что войско его провело зиму в Галатии под открытым небом, на холоде и в грязи; вследствие этого и тех лишений, с какими сопряжен был дальнейший переход через болота, почти все лошади его, а также и люди переболели так называемой голодной коростой и подобными болезнями. Поэтому, завладев страной благодатной, Ганнибал постарался подкрепить силы лошадей, восстановить тело и душу своих воинов; потом заменил вооружение ливиян отборным римским оружием, так как в его руках было огромное количество римских доспехов. В это же время он отправил морем в Карфаген вестников с уведомлением о случившемся: теперь в первый раз после вторжения в Италию он находился у моря. Полученные вести сильно обрадовали карфагенян, которые старались придумать и сделать все возможное для того, чтобы каким бы то ни было способом подкрепить свои войска в Италии и Иберии.

С другой стороны, римляне выбрали в диктаторы Квинта Фабия, человека с выдающимся умом и прекрасно одаренного от природы ¹⁶³; по крайней мере, и в наше еще время члены дома его носили добавочное название Максима, что значит величайший, как свидетельство славных подвигов этого человека ¹⁶⁴. Отличие диктатора от консула состоит в следующем: за каждым из консулов следует по двенадцати секир, за диктатором двадцать четыре ¹⁶⁵; тогда как консулы во многих делах нуждаются в соизволении сената для осуществления своих планов, диктатор — полномочный вождь, с назначением которого все должностные лица в Риме, за исключением народных трибунов, немедленно слагают с себя власть. Впрочем, мы поговорим об этом предмете в другом месте с большими подробностями ¹⁶⁶. В одно время с диктатором римляне выбрали в начальники конницы ¹⁶⁷Марка Минуция ¹¹*. Хотя начальник конницы находится в подчинении у полномочного вождя, однако он как бы заступает место этого последнего в случае отсутствия его.

88. Передвигая понемногу свою стоянку, Ганнибал продолжал оставаться на адриатическом побережье; лошадей он велел купать в старом вине, которого здесь много, и тем излечил их от недомогания и коросты. Точно так же он вылечил раненных воинов, всех остальных привел в хорошее состояние и вдохнул им бодрость к предстоящим битвам. Затем Ганнибал прошел и опустошил области Прететтия и Адрии ¹⁶⁸, а также маррукинов и френтанов ¹⁶⁹и устремился в Япигию. Эта последняя страна делится на три части различных наименований: жители одной из них называются давниями, другой певкетиями ¹⁷⁰, третьей мессапиями. Ганнибал вторгся в первую из этих земель, в Давнию ¹⁷¹. Здесь, начав от Луцерии ¹⁷², римской колонии, он опустошал поля. После этого он расположился станом в окрестностях Ойбония ¹⁷³, откуда совершал набеги на Аргирипское поле ¹⁷⁴и разорял безнаказанно всю Давнию.

В это время Фабий, по вступлении в должность и принесении жертвы, выступил в поход вместе с товарищем своим и четырьмя наскоро набранными легионами. Соединившись подле Давнии ¹⁷⁵с войсками, которые от Аримина шли на помощь своим, он освободил Гнея ¹²* от должности начальника сухопутных войск и послал его под надежным прикрытием в Рим, причем отдал приказание являться своевременно всюду, где только карфагеняне попытаются тревожить римлян с моря. Сам с товарищем и войсками расположился лагерем против карфагенян в окрестностях так называемых Эк ¹⁷⁶на расстоянии стадий пятидесяти от неприятеля.

89. Узнав о прибытии Фабия и желая устрашить неприятеля первым нападением, Ганнибал

выступил с войском и вблизи римского лагеря выстроился в боевом порядке. Простояв здесь некоторое время и не дождавшись наступления врага, он отошел назад в свой лагерь. Между тем Фабий оставался верен первоначально принятому решению не действовать опрометчиво и не подвергать себя случайностям битвы, но прежде всего и больше всего заботиться о целости своих подчиненных. Сначала такой образ действий возбуждал презрение к Фабию и вызывал толки, что он трусит и боится сражения. Но с течением времени все вынуждены были признать, что в данных обстоятельствах нельзя было бы действовать разумнее и осмотрительнее. Впрочем, самые события не замедлили оправдать расчеты Фабия, — и совершенно понятно. Ибо войска неприятеля упражнялись непрестанно в военном деле с ранней юности, находились под начальством вождя, выросшего вместе с ними и с детства испытанного в лагерной жизни; к тому же много раз они побеждали в Иберии и одну за другою одержали две победы ¹⁷⁷над римлянами и союзниками их; наконец, что было самое важное, карфагеняне все покинули за собою и единственным средством спасения оставалась для них победа. Положение римского войска было совсем иное. Поэтому Фабий предвидел неизбежное поражение в решительной битве и не мог отважиться на нее; поняв, в чем состояли выгоды его положения сравнительно с неприятелем ¹⁷⁸, он на них только и рассчитывал и сообразно с ними вел дело войны; преимущества же римлян состояли в неистощимости запасов и в численном перевесе их войска.

90. Вот почему все последующее время Фабий шел стороною от неприятеля и заблаговременно занимал удобные, по опыту известные ему пункты. Имея в тылу войска обильные запасы, он ни разу не посылал воинов за сбором продовольствия и вовсе не отпускал их с окопов; он держал их вместе, плотною массою, всегда готовый воспользоваться удобствами местности и времени. Действуя таким образом, он захватывал и убивал многих неприятелей, когда они из презрения к римлянам удалялись от своей стоянки за продовольствием. Делал он это с двоякою целью: чтобы постоянно мало-помалу уменьшать ограниченную численность неприятеля и вместе с тем небольшими победами укреплять понемногу и восстанавливать бодрость духа в войсках, сокрушенную прежними большими поражениями. Но отважиться на открытую решительную битву он никак не мог. Такого плана действий вовсе не одобрял товарищ его Марк. Разделяя настроение массы войска, он в присутствии всех и каждого поносил Фабия, говоря, что он ведет себя недостойно и трусливо; сам он горел желанием померяться с неприятелем в битве.

Между тем карфагеняне по опустошении поименованных выше местностей перевалили через Апеннины и спустились в Самнитскую область, плодородную и с недавнего времени не знавшую войны; здесь они жили в таком довольстве, что не могли истощить запасов своей добычи ни потреблением ее, ни уничтожением. Кроме того, они совершили набег на Беневент ¹⁷⁹, римскую колонию, и взяли город Венузию ¹⁸⁰, не имевший стен и изобиловавший всевозможным добром. Римляне неустанно следовали за ними с тыла на расстоянии одного-двух дней пути, не решаясь приближаться к неприятелю и вступать в битву с ним. Ганнибал видел, что Фабий явно избегает сражения, но вовсе не думает удаляться с поля сражения, а потому смело двинулся в окрестные равнины Капуи, именно в ту местность, которая именуется Фалерном ¹⁸¹. Он рассчитывал добиться этим одного из двух: или вынудить неприятеля к сражению, или показать всем воочию, что он одержал полную победу и что римляне уступили ему поле сражения. Ганнибал надеялся, что все это наведет ужас на города и побудит их отложиться от римлян. Дело в том, что, невзирая на поражение римлян в двух битвах, до сих пор ни один из городов Италии не отложился от римлян и не перешел на сторону карфагенян; все они оставались верными данным обязательствам, хотя некоторые из них жестоко терпели от неприятеля. Отсюда всякий может видеть, с каким страхом и уважением относились союзники к Римскому государству.

91. Однако расчеты Ганнибала были не напрасны. Равнины Капуи славятся во всей Италии своим плодородием, красотою местоположения, близостью к морю и такими торжищами, в которые заходят плывущие в Италию суда чуть не всей обитаемой земли. На этой равнине находятся знаменитейшие и красивейшие города Италии. Морское побережье занимают синуессяне ¹⁸², кумейцы, дикеархиты ¹⁸³, а кроме того, неаполитанцы ¹⁸⁴и наконец народ Нукерии ¹⁸⁵. Внутри материка живут к северу калены ¹⁸⁶и тианиты ¹⁸⁷, к востоку и югу давнии и ноланы ¹⁸⁸. В центре равнин лежит благодатнейший из городов Капуя. Об этих равнинах есть и у сочинителей басен весьма правдоподобное сказание, да и называются они флегрейскими подобно другим знаменитым равнинам. Скорее всего об этих равнинах мог быть спор у богов благодаря красоте их и плодородию. Помимо всего сказанного равнины эти укреплены самою природою и весьма малодоступны: с одной стороны они ограничиваются морем, с другой, большей, — очень высокими непрерывными горами, через которые из материка ведут только три узких и трудных прохода: один из Самния... третий ¹⁸⁹из области гирпинов ¹⁹⁰. Поэтому следовало ожидать, что карфагеняне, расположившись здесь станом, как на позорище, приведут всех в смущение необычайностью своего появления, обличат трусость неприятелей, уклоняющихся от сражения, а сами предстанут общепризнанными обладателями поля битвы.