Всесокрушающая сила юности!
Шрифт:
Результат боя был нелеп! Он был абсурден! Он был невозможен! Вместо того, чтобы демонстрировать должное владение клановым стилем, она использовала множество техник, показывающих клановые дзюцу в невыгодном свете. Кунаи. Взрыв-печати. Поглощающее чакру дзюцу, чьё действие хорошо было видно активированным Бьякуганом. И, наконец, теневых клонов, технику своего бесталанного одноклассника. То, что наследница клана Хьюга не использует клановые дзюцу, было смехотворно.
Дабы не терять достоинство, Хиаши не стал наказывать дочь немедленно после боя, решив дождаться окончания экзамена. Как и положено главе, весь позор, который принесли действия члена
Хиаши возлагал много надежд на бой Нейджи. Племянник был ранен, но даже если он и погибнет, репутация клана не пострадает. Нейджи не подвёл. Его битва была достойна героев клана, он выкладывался во всю против превосходящего на голову противника, использовал клановые техники и показал виртуозное владение Небесным вращением. Но его учесть была предрешена. Поражение от рук джинчурики не было позором, даже если бы на арене был этот Узумаки. Если проигрыш выбьет из него неподобающую побочной ветви надменность, то Нейджи займёт подобающее положение среди членов побочной ветви, и можно будет рассказать о событиях девятилетней давности. Тогда Нейджи получит письмо Хизаши, ведь сила долга, скреплённая смирением и любовью, всегда превосходит на голову один лишь долг. К сожалению, выход из боя с обезумевшим джинчурики живым был маловероятен — чтобы остановить кровожадного монстра, требовалось время, а времени у Нейджи оставалась до тех пор, пока у него была чакра.
И снова вмешался Узумаки, как будто сегодня не хватало унижений. Жизнь гения клана Хьюга была спасена безродным сиротой. Сиротой, который по странной прихоти Хокаге носил имя погибшего великого клана, что уже было плевком в лицо всем клановым традициям. Узумаки, используя дзюцу, которое напоминало Разенган Четвёртого (ещё один пункт в погоне за дешевой популярностью), освободил Нейжди от песчаной погибели, это дало время подоспевшим джонинам прекратить бой и обуздать джинчурики Суны. Пусть Хиаши был рад, что племянник выжил, способ этого выживания был неприятен. К счастью, гордыня Нейджи получила сокрушительный удар, а, значит, осталось рассказать о смерти отца и показать письмо Хизаши. Больничная койка для этого события будет наилучшей декорацией.
Но чреда неудач не закончилась. Вместо умирающего племянника с суетящимися вокруг ирьёнинами, он застал живого и великолепно себя чувствующего Нейджи, об увечьях которого напоминали лишь подсохшие пятна крови на груди, груда небрежно отброшенных бинтов на полу и прорехи на окровавленной одежде. Несмотря на былое отвращение, Нейджи держал в объятиях и гладил по волосам Хинату, которая плакала у него на груди. В данный момент предпринимать хоть что-то было нежелательно, так как сцену наблюдало слишком много людей, включая наследников других кланов, поэтому он собрался уйти, лишь холодно кивнув. Всё испортила Ханаби, которая закричала: «Братик!» и присоединилась к объятиям сестры.
И вот он текущий бой, джинчурики против наследницы. Наблюдая бой Бьякуганом, Хиаши признавал, что тактика, стратегия и дзюцу Хинаты сделали бы честь любому генину и множеству чунинов. Она использовала академические техники, атаковала клановым стилем и приёмами неизвестного происхождения. Она восстанавливала свою чакру, поглощая клонов противника и превращая их в собственных теневых клонов. Хината великолепно использовала высшую клановую технику, Небесное вращение, дзюцу, на которое она, как он считал, была неспособна. Но если бы это не сопровождалось бесстыдным флиртом на потеху любящей сплетни публике! И тут случилось ЭТО!
Издевательство, позор, унижение! Джинчурики перешёл все границы, все пределы дозволенного. Он выставил клан Хьюга, в лице главы, посмешищем. Насмешка была тем более горькой, что сидящая рядом дочь не сдерживала свой звонкий смех, и даже со стороны телохранителей доносилось сдавленное покашливание. Дальнейшее издевательство над Нейджи (Ханаби рассмеялась ещё громче) и последующие события уже не имели значения. Пусть дочь и поступила верно, не приняв победу от поддавшегося противника (иное было бы уроном чести), но это действие уже никак не могло спасти её от расплаты. Так что на шествие в обнимку с джинчурики Хиаши смотрел спокойно. Судьба Хинаты Хьюги была предрешена.
Хиаши любил свою дочь. Он любил обеих дочерей и всегда желал им самого лучшего. И вот, после всех этих стараний, после всех попыток сделать дочь достойным членом клана, достойной наследницей и куноичи, он был вынужден признать своё поражение.
*
Вернувшихся с арены Хинату и Наруто встречали обеспокоенные взгляды клонов и Хьюга Хиаши, в сопровождении Ханаби и двух телохранителей. Хиаши, сохраняя бесстрастное лицо, сказал:
— Дочь, пойдём. Нам нужно поговорить.
Наруто отправился вслед за Хинатой. Хинаши смерил его холодным взглядом:
— Я буду говорить наедине. Ты не нужен.
— Нет уж! Всё, что касается Хинаты-тян, касается меня!
Хиаши не удостоил его ответом. Жестом приказав телохранителям остаться с Ханаби, он развернулся и отправился прочь. Сзади кротко последовала Хината. Наруто чувствовал, что она смертельно напугана, на неё давил авторитет отца и его неодобрение. Наруто поравнялся с девушкой и легко сжал её руку.
Наруто ожидал, что его остановят. Он ожидал окриков, запретов, приказов. Но никак не полного равнодушия. Неспешной походкой они прошли через ряды сидений, сквозь путаницу коридоров и оказались в небольшом кабинете, где среди бумаг в хлопотал какой-то ирьёнин.
— Вы не могли бы покинуть помещение?
— Конечно, господин Хиаши.
В кабинете не осталось никого, кроме Хинаты с отцом и Наруто. И в том, что Хиаши не попытался отослать его прочь, Наруто видел спесь, высокомерие и, что больше всего злило, трезвую оценку ситуации. Наруто был генином. Он был сильным генином, возможно даже на уровне хорошего чунина. Но для ветерана войны, опытного шиноби и мастера тайдзюцу, Наруто не представлял ни малейшей опасности. И даже сила его биджу («Я не твой, я сам по себе!») была всего лишь дополнительным, не влияющим на ситуацию фактором.
— Дочь, я требую объяснений!
— Что я должна объяснить, папа?
— Разъясни своё сегодняшнее поведение!
— Я сразилась в двух боях, в одном из которых победила, во втором проиграла, так как мой противник сдерживал себя.
— Я спрашиваю не об этом. Тебя готовили как наследницу клана и ты понимаешь о чём я говорю.
— Старик, ты имеешь в виду, «почему Хината-тян надрала всем задницы, если я считал её слабачкой»? Это же очевидно!
Хиаши не удостоил Наруто вниманием, обращаясь исключительно к дочери. К Наруто пришло озарение. Он понял, почему Хиаши терпит его присутствие. Унижение, горький урок, который тот хочет преподать Хинате-тян, от его присутствия будет лишь более наглядным.