Всевидящее око
Шрифт:
– Итак, кадет Лугборо, как я понял, ваш друг, невзирая на все ваши усилия, больше ничего вам не рассказал. И со временем ваши пути разошлись.
– Да, сэр. Думаю, так оно и было. Лерой заметно переменился. Он забивался в комнату и сидел не вставая. Даже пойти искупаться отказывался. Никаких игр на воздухе. Говорю вам, сэр: он вел себя как настоящий затворник. А потом записался в молитвенную команду.
Руки Хичкока сами собой заскользили в разные стороны.
– Любопытно, – сказал я Лугборо. – Получается, Лерой Фрай нашел
– Не знаю, сэр… Не решусь утверждать. Вряд ли его надолго хватило. Лерой всегда с неохотой ходил на богослужения. Возможно, он искал себе новое окружение, а я остался в старом. Так мы с ним и разошлись, сэр.
– А его новое окружение? Вам известны какие-либо имена?
Лугборо назвал нам пять имен. Все кадеты были из числа тех, кого я недавно опросил, однако Лугборо, словно заводная птичка, снова и снова повторял эти имена, топя их в потоке болтовни. Хичкок не выдержал.
– А почему вы раньше не пришли и не сообщили о странном поведении вашего товарища?
Вопрос застиг Лугборо на середине фразы.
– Понимаете, сэр… я не считал… вскоре нас все равно разъединили… И потом, это было давно.
Представляю, каково было Хичкоку выслушивать такое блеяние! Я решил немного помочь смущенному кадету.
– Мы вам очень признательны за рассказ, кадет Лугборо, – сказал я. – Ваш бывший друг мертв, а потому, рассказав об этом, вы ничем не нарушили неписаный кадетский кодекс чести. Если сумеете вспомнить что-нибудь еще, мы с готовностью вас выслушаем.
Кадет Лугборо кивнул мне, отсалютовал Хичкоку и направился к двери. Там он остановился.
– Хотите что-то добавить? – спросил Хичкок.
Мне вдруг показалось, будто время повернулось вспять и Лугборо только что вошел сюда.
– Сэр, – промямлил он, обращаясь к Хичкоку, – есть один вопрос, который сильно заботит меня, наполняя все мои мысли. Вопрос этического порядка.
– Говорите, – с некоторым раздражением сказал капитан.
– Если некто знает, что его друг чем-то угнетен, а потом этот друг идет и совершает что-то… недопустимое…
– Дальше! – почти рявкнул Хичкок.
– В этом и состоит дилемма, не дающая мне покоя… Должен ли этот некто сознавать и свою ответственность за случившееся? Допустим, если бы он был более чутким и внимательным, тогда с его другом не случилось бы беды и все обстояло бы намного лучше.
Хичкок ущипнул себя за ухо.
– Я думаю, кадет Лугборо, что ваш гипотетический некто не должен испытывать угрызений совести. Он сделал все, что смог. А у его друга была и своя голова на плечах.
– Благодарю вас, сэр.
– У вас все, кадет Лугборо?
– Да, сэр.
Толстяк уже взялся за дверную ручку, но тут его настиг металлический голос Хичкока.
– В следующий раз, кадет Лугборо, когда вы окажетесь в присутствии офицера, потрудитесь застегнуть свой мундир на все пуговицы. Объявляю вам взыскание.
Мое джентльменское соглашение с академией
Мы собрались в гостиной полковничьего дома. Молли подала нам сэндвичи с говядиной и кукурузные лепешки с кленовым сиропом. Тайер собственноручно разлил чай. Громко тикали напольные часы, стоявшие в углу возле двери. Полковник с гордостью сообщил, что часы достались ему от деда. Темно-красные портьеры придавали солнечному свету зловещий оттенок. Картина была весьма далека от идиллической.
Двадцать минут мы молча насыщались. Когда же заговорили о деле, я услышал лишь общие вопросы. Но ровно без тринадцати минут пять (с места, где я сидел, мне был виден циферблат дедушкиных часов) полковник Тайер отставил чашку и сцепил пальцы.
– Мистер Лэндор, вы по-прежнему уверены, что Лерой Фрай был убит? – спросил он.
– Да.
– И вы можете что-нибудь сказать о личности убийцы?
– Пока нет.
Полковник умолк и стал ковырять пальцем в кукурузной лепешке. Проделав в ней дыру размером с десятицентовик, он спросил:
– Вы продолжаете считать, что оба преступления связаны между собой? Я имею в виду убийство и надругательство над телом.
– Видите ли, полковник, нельзя забрать у человека сердце, пока он вам его не отдаст. А для этого он должен быть мертв.
– Я не совсем вас понимаю, мистер Лэндор.
– Как вы думаете, велика ли вероятность того, что в одну и ту же октябрьскую ночь два разных человека решили осуществить свои преступные замыслы относительно Лероя Фрая?
Насколько я понял, этот вопрос полковник Тайер уже себе задавал. Но одно дело прокручивать вопросы в собственном мозгу и совсем другое – слышать их извне. Тайер вжался в спинку стула. Морщинки в уголках рта сделались резче и глубже.
– Стало быть, вы придерживаетесь мнения, что за обоими преступлениями стоит один и тот же злоумышленник? – спросил он, убрав из голоса начальственные нотки.
– Возможно, у него был сообщник. Но это лишь наши предположения. Чтобы не усложнять себе дело, будем считать, что злоумышленник действовал в одиночку.
– И как, по-вашему, только внезапное появление кадета Хантона помешало злоумышленнику сразу же перейти ко второму преступлению – изъятию сердца?
– Пока давайте примем эту версию.
– Однако убийца Фрая не отказался от своих преступных намерений… Прошу вас, мистер Лэндор, поправьте меня, если я зайду слишком далеко… Я хотел сказать, преступник поставил своей целью во что бы то ни стало заполучить сердце несчастного кадета. И стал искать способ. Вы согласны?
– Нам остается признать этот факт, полковник.
– И вновь мы возвращаемся к главному вопросу: кем является злоумышленник? Посторонним или одним из наших?
Хичкок вдруг поднялся и направился ко мне, будто хотел загородить мне путь к отступлению.