Всевозможные приключения гоблина Кобы
Шрифт:
Коба испытывал небольшое головокружение и упадок настроения после проигранной словестной дуэли.
– Почему я должен всё время работать?! – возмущался он.
– А ты как хотел? – откликнулся Ганнат, не отрываясь от труда.
– Я бы хотел жить в столице, кушать каждый день вкусную еду и пить эль в каком-нибудь трактире. А самое главное – не работать.
– Вот это ты ноздри раздул на пирог с подземникой.
– А я много хочу что ли? – справедливо возмутился Коба.
– Ну попроси у товарища надзирателя переселить тебя в столицу и дать столько денег, чтоб хватило до конца жизни. Вдруг…
Ганнат не успел договорить, что же тогда «вдруг». Потому что этот «вдруг» произошёл с ним: с невероятным грохотом стена шахты, по которой он стучал, обрушилась. Из провала на гоблинов смотрели два большущих янтарно-жёлтых глаза с узкими вертикальными зрачками.
Огромный черный дракон явно не ожидал встретить своих шумных соседей. А те – его.
Ганнат решил, что на всякий случай стоит попробовать быть вежливым.
– Здорова, – сказал он.
Либо форма приветствия была недостаточно вежливой, либо дракон не ожидал приветствия. Монстр мотнул головой, как бы удивляясь ещё больше.
– Я говорю, здорова, – повторил Ганнат. Видимо, решив, что зверюга его плохо поняла с первого раза.
Навязчивость никому не нравится. Если тебе не ответили на первое приветствие, быть может, собеседник не настроен на контакт. Дракон перестал удивляться и одним движением выбросил огромную чёрную голову на длинной шее в сторону нахала, одновременно поворачивая её на девяносто градусов и распахивая пасть.
Ганнат исчез в провале, полном зубов, каждый из которых был размером с его кирку, так и не успев попробовать поздороваться в третий раз.
Коба быстро сообразил, что активность в этой ситуации должны проявить совершенно другие органы, нежели язык. Пока его сородич проворно путешествовал по пищеварительной системе огромной ящерицы, выживший гоблин уже бежал по пещере. И его не мучал вопрос – куда он бежит. Главное – от куда… Точнее – от кого.
Примерно через минуту панического перебирания конечностями по тёмным коридорам Коба понял, что звуков погони нет. Он уже собирался замедлить бег, чтобы немного передохнуть, но повернув из-за очередного поворота, который показался гоблину подозрительно знакомым, он увидел большой чешуйчатый валун. Через секунду эта глыба повернула на него ярко-жёлтые глаза.
«Интересно, это тот же или уже другой? Хотя нет, не так уж мне и интересно», – пронеслось в голове нашего героя.
Хотя, если бы он спросил у дракона, знакомы ли они, то выяснил бы, что одного гоблина для полноценного драконьего обеда маловато.
Следующая мысль Кобы была такова: «Бежать ли ещё один круг, повернуть обратно или предпринять что-то ещё?». Однако, голова думала, а ноги были умнее, ну а задница вообще отчаянно сопротивлялась предпринятому ногами решению. Решение было в том, чтобы протиснуть свою противоречивую зеленую тушку между лап дракона и прыгнуть в провал, из которого тот вылез.
Коба бежал прямо навстречу этому живому воплощению гоблинской (да и гномьей, да и любой другой гуманоидной расы) смерти. Дракон такого перфоманса сначала не понял, а потом как понял, но было уже поздно. Драконий обед уже нырнул в пролом стены и мчался так быстро, что догнать его могли только пустынные хищные антилопы макупа.
Через несколько минут бешеной гонки Коба попытался затормозить. Получалось это плохо, так как пещера пошла под уклон. Гоблин споткнулся, и задние конечности сменились на передние, а затем он вообще побежал, используя попеременно нос, уши и зад. Иными словами, спускался кувырком. Спустя всего пару ссадин и, возможно, один сломанный нос, Коба вылетел из спускающегося коридора в просторный зал с каменными колоннами. Помещение было озарено странным лиловым мерцанием.
– Магично мерцает, – прошептал Коба, поднимаясь и потирая ушибленные места. – Надеюсь, это что-то безопасное и съедобное. Жрать охота, вот что я думаю.
Гоблин осторожно продвигался по залу, пока не наткнулся на постамент. На нём стояла каменная чаша, в которой торчал невероятный переливающийся лилово-перламутровым сияниям кристалл. Откуда-то из-за кристалла в чашу стекала вода.
Коба тут же почувствовал, что хочет пить.
«Чтож, – подумал он. – Если я выпью, не думаю, что со мной случится что-то хуже проклятой работы в шахте или смерти в драконьем пламени».
Он почесал лысую голову, сунул нос в каменную чашу и сделал несколько глотков. Вода оказалась прохладной, но имела привкус волшебства.
Вам, должно быть интересно, какой же вкус у волшебства. Больше всего это похоже на шерстинки шмеля, заваренные в утренней росе, собранной в полнолуние. Если вы, конечно, когда-нибудь такое пробовали.
– Коба! – раздался голос, эхом разносящийся по залу. – Ты – первый, кто выпил воду из священной чаши Ланабэле за последние тысячу лет.
Гоблин каким-то внутренним чутьём понял, что звук идёт прямо из кристалла.
– Извините, я запыхался, убегая от дракона и хотел пить, – ответил Коба.
– Теперь ты можешь загадать три желания.
– И ты их выполнишь? – удивился гоблин.
– Нет. Просто загадаешь и всё. – В звенящем голосе кристалла слышался нескрываемый сарказм. – Не будь болваном, конечно я выполню их. Только помни, что мои силы ограничены. Никаких «хочу бесконечное количество желаний».
– Улёт! – обрадовался Коба. Но тут же призадумался – чего же он желает больше всего. Он сел возле каменной чаши, подперев подбородок рукой.
– О! Раз я древний волшебный кристалл, то, конечно, никуда не тороплюсь. Думай сколько хочешь.
– Ладно-ладно, пассивно-агрессивный булыжник. Загадываю. Во-первых хочу быть бессмертным, – произнёс гоблин.
– Да ну ничего же себе, – отреагировал кристалл. – Могу только сделать тебя неуязвимым.
– Я согласен.
– Но только один твой орган, и я не скажу какой.
Коба растерялся. Но один неуязвимый орган лучше полностью уязвимого гоблина. Поэтому он согласно закивал.