Всевышнее вторжение
Шрифт:
Я просто рад, что оказался в безопасности, объяснил козломорф. И что нашёл себе защитника. Здесь, на этой планете, слишком уж много смерти.
Смерть, подумал Херб Ашер. Он боится смерти точно так же, как боюсь её я. Он – живое существо, подобное мне. Хоть и отличен от меня во многом.
Меня мучили дети, думал ему козломорф. Двое детей, мальчик и девочка.
В мозгу Херба Ашера возникла картина: жестокие дети со свирепыми, перекошенными лицами, с безжалостным блеском в глазах. Мальчишка и девчонка мучили козломорфа, и он панически боялся снова попасть им в руки.
– Такого не случится, – заверил
Козломорф мысленно рассмеялся, Херб Ашер ощутил его ликование. Полный недоумения, он повернул голову, но сзади всё терялось в темноте; он ощущал присутствие козломорфа, но не мог разобрать его очертаний.
– Я ещё даже не решил, куда мне лететь, – сказал он, берясь за руль.
Туда, куда ты и собирался, подумал козломорф. В Калифорнию, к Линде.
– О'кей, – согласился Ainep, – только я не… На этот раз полиция тебя не остановит, подумал ему козломорф. Я об этом позабочусь.
– Но ведь ты всего лишь маленькая зверюшка, – возразил Херб Ашер.
Козломорф рассмеялся. Ты можешь подарить меня Линде, подумал он.
Неохотно, с нелёгким сердцем, Ашер поднял машину в воздух и взял курс на Калифорнию.
Теперь эти дети здесь, в Вашингтоне, думал ему козломорф. Раньше они были в Канаде, в Британской Колумбии, а потом перебрались сюда. Я хочу быть от них как можно дальше.
– Тебя нетрудно понять, – сказал Херб Ашер. Он всё яснее ощущал в машине запах, запах козла. Козёл вонял так отвратительно, что Ашеру стало не по себе. Ну и вонища, думал он, а ведь такой вроде маленький. Впрочем, козлы славятся своей вонью. И всё равно… Невыносимый запах вызывал у него тошноту. Ну неужели я подарю эту вонючую тварь Линде Фокс? – спросил он себя.
Ну конечно подаришь, подумал ему козломорф. Она будет очень довольна.
И тут Херб Ашер уловил в мыслях козломорфа оттенок настолько кошмарный, что даже потерял на секунду управление машиной. Сексуальную похоть этой твари к Линде Фокс.
Ерунда какая-то, просто почудилось, подумал Ашер.
Я хочу её, думал козломорф. Он рисовал её груди и лоно, всё её тело, обнажённое и доступное. Господи, думал Херб Ашер, это ужасно. Во что же такое я вляпался? Он начал разворачивать машину назад.
И тут же обнаружил, что не может повернуть баранку. Козломорф лишил его такой возможности, он проник в его мозг и управлял всеми его движениями.
Она будет любить меня, а я буду любить её, думал он, а затем его мысли вышли за пределы понимания. Там было что-то насчёт превратить Линду Фокс в существо, подобное ему, козломорфу, утащить её в свои владения. Она будет жертвой вместо меня, думал козломорф. Её горло – я вижу его перерезанным, как то было с моим.
– Нет, – сказал Херб Ашер.
Да, подумал козёл.
Он принуждал его вести машину, лететь в Калифорнию, к Линде Фокс. Принуждая его и управляя каждым его движением, он ликовал, упивался своим всесилием. В темноте заднего сиденья он отплясывал победный танец, дробным перестуком копыт выражал своё торжество. И предвкушение. И пьянящую, ликующую радость.
Он думал о смерти, и мысли о смерти вызывали у него ликование, звучали в его мозгу кошмарной песней.
Херб Ашер вёл машину, пренебрегая всеми правилами движения, в отчаянной надежде, что какая-нибудь патрульная машина его перехватит. Однако
А в мозгу Херба Ашера образ Линды претерпевал гнетущие изменения; он видел её как вульгарную бабу с угреватым лицом и дряблым, жирным телом, которая слишком много ест и ничего толком не умеет, а потом он понял, что смотрит на неё с позиции обвинителя, что козломорф – обвинитель Линды, выставляющий её – выставляющий всё мироздание – в худшем возможном свете, как сплошное уродство и убожество. Это всё эта тварь с заднего сиденья, сказал он себе. Вот так она видит сотворенное Богом, мир, представившийся Богу хорошим. Это пессимизм зла. В природе зла видеть всё подобным образом, всё отрицать, всему выносить обвинительный приговор. Таким образом зло губит всё сущее, уничтожает то, что сотворил Творец. И это одна из форм ирреальности. Этот приговор, этот кошмарный угол зрения. Мироздание не такое, и Линда Фокс тоже не такая.
Но я же всего лишь показываю тебе правду, подумал ему козломорф. Про твою официантку из пиццерии.
– Ты вырвался из клетки, куда посадила тебя Зина, – сказал Херб Ашер. – Элиас был прав.
Никого не должно сажать в клетку, подумал ему козломорф. А особенно меня. Я буду странствовать по миру, расширяясь в него, пока не заполню его полностью, это моё право.
– Велиал, – сказал Херб Ашер.
Я слышу тебя, подумал ему козломорф.
– И я везу тебя к Линде, – сказал Херб Ашер. – К той, кого я люблю больше всего на свете.
Он снова попытался снять руки с баранки и снова не смог.
Поговорим разумно, подумал ему козломорф. Это моё видение мира, и я сделаю его твоим видением, всеобщим видением. Ведь это же правда. Свет, воссиявший вначале, был ложным. Этот свет угасает, и в его отсутствие раскрывается истинная природа реального. Этот свет ослепил человека, не дал ему увидеть истинное положение вещей. Моя работа – открыть ему глаза.
Унылая истина, продолжил козломорф, лучше того, что ты воображал. Ты хотел проснуться, и теперь ты проснулся. Я показываю тебе вещи такими, какие они есть, безжалостно, но так и надо. Как, по твоему мнению, я одержал победу над Яхве в далёком прошлом? Показав ему его творение таким, какое оно есть, как нечто жалкое и никудышное, достойное лишь презренья. Это его поражение – то, что ты видишь, видишь моим разумом и моими глазами, моё видение мира, моё верное видение. Вспомни купол Райбис Ромми, вспомни, каким он был, когда ты увидел его впервые, вспомни, на что она была похожа, и подумай, какая она сейчас. Неужели ты думаешь, что Линда Фокс другая? Или что сам ты стал другим? Все вы точно такие, как прежде, и когда ты увидел в куполе Райбис всю эту грязь и протухшую пищу, ты увидел реальность такой, какая она есть. Ты увидел жизнь. Ты увидел правду.
Скоро я покажу тебе правду про Линду, продолжил козломорф. Вот долетим, и ты увидишь то же самое, что ты увидел в запущенном куполе Райбис Ромми в тот памятный день годы назад. Ничего не изменилось, ничто не стало другим. И как тогда тебе было некуда деться, тебе некуда деться сейчас.
Ну и что ты скажешь на это? – спросил козломорф.
– Будущее может быть не похожим на прошлое.
Ничто не меняется, возразил козломорф. Так говорит нам Писание.
– В нужде козёл Писание приводит, – сказал Херб Ашер.