Всплеск внезапной магии
Шрифт:
– Ешь, – велела старуха. – Набирайся сил.
Марк отложил шляпу, чтобы освободить место на коленях, и пристроил там поднос. Завтрак – это прекрасно, как бы его ни подали. Пока Марк намазывал тост маслом, обе кошки вернулись и тихо, все с тем же оскорбленным видом, заняли место среди прочих. Он налил себе вторую чашку кофе, а Глэдис все прилежно лущила горох. И вдруг снова посмотрела на Марка – пронзительно, в полную силу.
– Выкладывай, – велела она.
– Ты очень удивишься, если я скажу, что Чернобыльская катастрофа была не случайна? – спросил Марк.
– Скорее огорчусь, – сказала
– Тому, кто отвлек тебя от ливийских бомбежек, – ответил Марк. – В чьих, по-твоему, интересах Вторая мировая, и холодная война, и все эти наркотики и СПИД – да и парниковый эффект, если уж на то пошло? Кому невыгодна наша космическая программа?
– Людям, – сказала Глэдис. – Люди – они такие. Не надо мне говорить, что мир сошел с ума. Причем почти всегда люди делают это не по глупости, а из жадности.
– Это понятно, но какие именно люди? – спросил Марк. – А если я тебе скажу, что за все перечисленное в ответе одни и те же люди? Как и за многое неперечисленное?
Она молчала. На миг он испугался, что она не поверила ни единому его слову, и вздохнул. Все-таки она уже старая. Лицо у нее ничего не выражало. Закоснелая. Надо было перебороть страх и поехать к Аманде… Потом он увидел, что каменное лицо Глэдис обращено на что-то в траве. Губы у нее шевельнулись.
– Джимбо, – еле слышно проговорила она, – мне надо задать три вопроса, да?
Это она разговаривала со своим зверьком. Одни утверждали, что это обезьянка. Другие возражали, что собачка. У самого Марка не было устоявшегося мнения. Он знал только, что зверек тощий и коричневый. Каждый раз, когда он его видел, зверек вычесывался – вот и сейчас тоже. Марк подозревал, что это уловка, чтобы никто не мог его толком рассмотреть.
– Мне надо спросить, – продолжала Глэдис, – Кто, и Зачем, и какие у него Доказательства? Да, Джимбо? И почему он пришел сюда с этой историей, когда Берлинская стена уже пала наконец, когда у нас все налаживается с Россией и вообще?
Значит, она все-таки обдумала его слова – на свой манер.
– Все это часть моего доказательства, – тихо объяснил Марк. – Подумай сама – или спроси Джимбо: кому хочется, чтобы все технологически развитые страны были в мире друг с другом как раз тогда, когда меняется климат?
– Похоже, кому-то хорошему, – ответила Глэдис.
– Да нет – если учесть, что глобальное потепление запустили в тот самый момент, когда мы все отвлеклись на Чернобыль, – сказал ей Марк. – Такой у них метод – успокаивают нас или отвлекают, пока не станет поздно, – и очень характерно, что это часто бывает направлено прямо на нас, на тех, кто практикует магию в нашей стране. У меня в портфеле кипы доказательств, что…
– Распечатки, что ли? – сказала Глэдис. – Ты же знаешь, для меня это китайская грамота. Объясни сам простыми словами.
Марк поерзал в плетеном кресле: как объяснить простыми словами, он не знал.
– Хорошо, – произнес он, помолчав, – начнем с глобального потепления. Ты знаешь, сколько останется от нашей страны, если полярные льды полностью растают?
– Видела карту по ящику, – кивнула Глэдис. – Не то чтобы много.
Тощий зверек в траве, кажется, потрогал лапкой ее голую веснушчатую ногу.
– Знаю-знаю, Джимбо, – сказала она. – Он к чему-то клонит. Знаю. Меня тревожит, Кто и Зачем. Кому нужно, чтобы мы жили в мире друг с дружкой, пока нас подогревают и мы того и гляди превратимся в тропики и потонем?
– Тем же, кому нужна была война пятьдесят лет назад, – подсказал Марк.
– Как в этом разобраться? – спросила она. – То война им нужна, то мир… Вот чего я никак в толк не возьму. Галиматья какая-то!
– Нет, не галиматья, – сказал Марк, – если учесть, сколько всяких изобретений и открытий сделано во время войны. Я говорю не только о ракетах и ядерной энергии, я говорю о семи новых видах защиты, которые Круг обнаружил во время Битвы за Англию. Говорю о том, о чем нам теперь придется думать, – о способах защититься от наводнений, да и вообще о разных способах охлаждения, которые нам понадобятся, когда на планете станет жарче.
Снова настала долгая пауза. На дуршлаг и поднос со звоном упало еще несколько капель дождя.
– Кто-то пользуется нами, чтобы узнавать всякое разное, – заключила Глэдис. – Нехорошо. Чем докажешь?
Марк вытащил бледную руку из недр портфеля.
– Во-первых, я собрал сведения обо всех планах, чертежах и испытательных моделях, которые пропали за последние двадцать лет. Просто прорва! А главное – две трети из них не удалось вернуть, они исчезли бесследно!
– А, промышленный шпионаж, – отмахнулась Глэдис. – Мы-то тут при чем?
– Вот именно! – сказал Марк. – Мы не ведем никаких записей. Все важное мы передаем исключительно устно.
Они посмотрели друг на друга поверх захламленной травы. Кусты зашелестели, будто их пробрала дрожь.
Глэдис грузно поднялась из пластикового кресла.
– Вставай, Джимбо, – брюзгливо позвала она. – Мне давно пора обед готовить. Что-то для меня все это перебор.
Прозвучало это так, словно старуха знать ничего не желает. Она потопала в дом, а Марк встревоженно последовал за ней, предупредительно прихватив с собой поднос. Внутри было темно и пахло травой, смолой, кошками, хлебом. Повсюду стояли горшки с растениями, словно сад вторгся в дом точно так же, как дом растекся по траве. Марк пробрался через джунгли высоких, как деревья, стеблей – что-то похожее обычно растет в устьях рек – и обнаружил, что хозяйка хлопочет в древней кухоньке за зеленой занавеской.
– Незачем было поднос тащить, – заявила Глэдис, не оборачиваясь. – Кошки все уберут. У меня сегодня только пироги с курицей. Пойдет? Если с горошком?
Марк хотел напомнить, что всего минуту назад позавтракал, но не успел. Глэдис вдруг сказала:
– Значит, кто-то из Внешнего Круга, да? Больше никто столько не знает.
– Да, – ответил Марк и пристроил поднос на стол, и без того заставленный цветочными горшками. Некоторые попадали. Ему пришлось немного растянуть стол, чтобы поднос поместился. Теперь она мне припомнит про разбазаривать таланты, подумал он. – Помочь?