Вспоминая голубую Землю
Шрифт:
– После всего, что произошло между нами?
– Гектор был бы замешан в этом деле, - сказала Санди.
– Нравилось ему это или нет, он бы в этом участвовал. Вынужденный принять на себя свою долю ответственности. Теперь ты можешь занять его место.
– Я не понимаю, - сказал Лукас.
– Вы говорите, что этот новый двигатель - всего лишь подсластитель, как будто это даже не самый важный результат недавних событий.
– Это так, - сказал Джеффри.
Лукас уставился в свою тарелку, как будто где-то в ней мог содержаться хотя бы намек на ответ.
– Тогда, возможно, вам
Когда они закончили ужинать и пока Джумаи устраивалась в своей комнате, Джеффри отправился бродить, сначала вяло, а затем с растущей решимостью. Он патрулировал западное крыло с его шкафами в темных рамах и украшенными плинтусами и этикетками редкостями из жизни его бабушки. Это всегда было музейное крыло, но внезапно возникло ощущение, что музей разросся и занимает все здание целиком, несмотря на то, что он явно был слишком велик для той скудной коллекции, которую требовалось разместить в нем. Он задавался вопросом, в чем смысл всего этого теперь, когда он знал, что так много в жизни Юнис было ложью или, по крайней мере, неполной и вводящей в заблуждение версией событий. Здесь не было увековечено ничего из того, что действительно имело для нее значение. Ни Фобос, ни ее дружба с Мемфисом, ни правда о самом Мемфисе, ни "Львиное сердце".
На один жаркий момент Джеффри охватил безумный порыв схватить лопату из садовых запасов и начать крушить дерево и стекло, превращая это лежащее прошлое в осколки. Несколько погрузок на тачку - вот и все, что нужно было сделать.
Но это желание прошло так же быстро, как и возникло. Совершенно излишне мелодраматично, и в любом случае ему стоило только подумать о терпеливых часах, которые Мемфис провел среди этих артефактов, ухаживая за ними с преданностью и лояльностью. Даже при том, что он знал, по крайней мере, часть правды.
Он подошел к комнате Мемфиса и толкнул дверь. Почти четыре месяца прошло с тех пор, как он был там в последний раз, но спячка сократила это время до чуть более чем полутора недель прожитого опыта. Он разговаривал с Мемфисом, надеясь, что тот навестит стада. Мемфис подчинился, как он всегда подчинялся. Когда он увидел его в следующий раз, Мемфис лежал мертвый на земле.
– Почему ты умер?
– спросил он, обращаясь к спинке пустого офисного стула, все еще стоявшего у письменного стола.
– Почему ты не мог подождать, пока все это закончится? Единственный человек, которого я мог бы использовать, который дал бы мне какое-то руководство...
– Он не хотел этого, - сказала Юнис.
Ему было интересно, когда же конструкт вновь заявит о себе. Не было никаких признаков его присутствия ни в Зоне, ни на спуске в Либревиль. Он не обсуждал этот вопрос с Санди - он все еще обходил тему, надеясь, что она не заставит его говорить об ИИ в "Львином сердце", - и в глубине души у него было слабое и не такое уж неприятное подозрение, что его сестра использовала свои привилегии, чтобы удалить конструкт из его головы.
Очевидно, нет.
– Откуда ты могла знать?
– спросил он ее, вино подогревало его негодование.
– Откуда ты, черт возьми, можешь знать?
Она, казалось, не была расстроена его тоном обращения.
– Я знала Мемфиса, Джеффри, как никто другой. Он был стариком, но все еще любил жизнь. Что бы там ни случилось... это мог быть только несчастный случай.
– После всех тех лет, что он помогал мне? Почему тогда и там?
– Ты ведь все еще не веришь, что за этим не стояли Лукас и Гектор, не так ли? Не сейчас.
– Нет, - сказал он, и это было правдой; он этого не делал. Даже несмотря на то, что осознание этого захлопнуло одну дверь и открыло другую, открыв альтернативу, смотреть на которую было не более приятно.
– Мемфис о многом думал после моей смерти, - сказал конструкт.
– Слишком много для одного человека. Когда все стало усложняться, и когда ты начал задавать каверзные вопросы... Думаю, ему было трудно сосредоточиться на всем. Вот и все, что это было: понятная беспечность человека, находящегося под давлением.
– Тогда чья именно в этом была вина?
– спросил Джеффри.
– Моя, и только моя, - сказала Юнис.
– Я готова взять на себя эту ответственность, если ты примешь свою.
Ему постоянно приходилось напоминать себе, что эта версия Юнис была, по крайней мере, смутно осведомлена об истинной истории его бабушки. Еще до его прибытия в "Львиное сердце" Санди уже интегрировала содержимое шлема в свою собственную версию конструкта. Файл, который она загрузила в "Летнюю королеву", был урезан, но не было причин предполагать, что эта версия, которая преследует его прямо сейчас, не была самой сложной итерацией на сегодняшний день. При условии, что он откажется от всех знаний об искусственном интеллекте.
– Он никогда ни словом не обмолвился о своем прошлом, - сказал ей Джеффри.
– В этом не было необходимости. Он избавился от него, двинулся дальше. Изменилось бы что-нибудь, если бы вы знали, что Мемфис был больше, чем просто смотрителем? Стали бы вы уважать его больше?
– Она покачала головой, отвечая за него.
– Не говори "да", потому что тогда ты разочаруешь меня, а я бы предпочла, чтобы ты этого не делал. Он был хорошим и преданным человеком, и он хорошо служил этой семье, и вырастил тебя и Санди, когда ваши родители были на полпути к Нептуну, и ни один из вас не превратился в монстров, и этого достаточно. Это все, о чем кто-либо когда-либо мог попросить.
– Она коснулась своей призрачной рукой спинки его стула.
– Рассеяние состоится завтра, не так ли? Я бы хотела это увидеть. Это вас не обидит?
– Тебе не обязательно спрашивать моего разрешения, - сказал Джеффри.
– Ты можешь быть там, нравится мне это или нет, и мне даже не обязательно знать об этом.
– Именно поэтому я и спрашиваю, - сказала Юнис.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
На следующий день он взял аэролет в бассейн, радуясь, что больше никто не предложил ему сопровождать его. При других обстоятельствах он мог бы списать это на отсутствие у них интереса и был бы соответствующим образом оскорблен этим. Он сомневался, что сейчас это так. Санди, Джитендра и Джумаи знали, что у него есть свои дела, которыми он должен заняться, и они предоставляли ему уединение, в котором он нуждался.