Вспомни лето
Шрифт:
Он принялся перекатывать их между пальцами, посасывать и покусывать, пока они не затвердели от возбуждения. А потом, прикусив ее нежное ушко, стал неистово ласкать ее языком, словно намекая на предстоящее скорое соитие. Готова ли она открыться ему, впустить его в свое восхитительное лоно?
Как же замечательно это будет!
Запустив руки в каштановые волосы Рейн, Корд требовал впустить его язык в рот, обещая ей снова и снова невероятной силы любовь. Он скользнул рукой по шее Рейн, нашел пульс и замер, наслаждаясь его гонкой. Ему хотелось кричать от радости. Никогда еще женщина не желала его так же страстно, как и он ее.
И никогда никого он не хотел столь сильно, как сейчас хотел Рейн.
Внутренний голос шептал Рейн, что они слишком мало знают друг друга, что ей надо положить конец этой любовной игре, но единственный звук, который она смогла исторгнуть, был прерывистый стон удовольствия. Она оказалась совершенно беззащитной перед собственной чувственностью, которую в ней разбудил Корд.
Страсть затопила ее подобно вешним водам. Более того, Рейн не могла, да и не хотела, бороться с ней. Закрыв глаза, она уцепилась за Корда, чтобы не упасть, влекомая огромной волной нахлынувших на нее чувств.
Корд сказал себе: надо немедленно остановиться. Он воспылал страстью к женщине, к которой не должен был даже прикасаться.
У него нет никакого права соблазнять ее. Она королева, а он солдат, который обязан охранять замок, но никак не домогаться монарших милостей…
Увы, голос здравого смысла был слишком тонким и тонул в реве страсти и чего-то большего. Корд Эллиот хотел не просто утолить плотский голод. Он хотел защитить и изнасиловать Рейн одновременно, умереть и возродиться в ее объятиях.
И все же он не должен соблазнять ее.
Нет, богатство или могущество ее семьи были тут ни при чем. Ее уязвимость стала тому причиной. К несчастью, она была втянута в войну, которую ее отец много лет назад объявил терроризму.
Корд тоже участвовал в этой войне.
Он ранил бы ее, а причинив боль, уничтожил бы самого себя. Любовь к ней до добра не доведет. Ему придется разрываться между долгом и любовью, и в конечном итоге он останется с носом. Примером тому были многие из его друзей. Их жены потеряли себя, стали циничными и равнодушными. Он не мог так поступить с Рейн, которая безоглядно доверяла ему. Он слишком дорожил ею.
Она – огонь в мире льда и холода.
Корд собрал волю в кулак и мягко отстранился от Рейн. Но она протестующе застонала и еще теснее прижалась к нему.
– Уже поздно, – сказал он.
А его руки не желали расставаться с ней. Он закрыл глаза, наслаждаясь исходящим от нее теплым запахом. Она принялась ласкать его грудь через рубашку.
– У тебя режим, – брякнул он, умирая от желания повалить ее на землю и показать силу своей страсти.
– Капитан Джон сегодня разрешил мне нарушить режим. Он считает, что я работаю на износ.
– В самом деле?
Рейн пожала плечами.
– Я люблю свою работу. Но прямо сейчас не хочу возвращаться в тот мир. Пусть продлится эта необыкновенная ночь.
Корд посмотрел в ее широко открытые глаза и, не удержавшись, спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
– Я словно родилась заново.
Ее честность потрясла его сильнее, чем уловки опытной любовницы.
– Рейн, – гортанно прошептал он. – Ты сама не знаешь, что делаешь.
– Какое это имеет значение? – Она слепо потянулась к нему. – Твоих знаний хватит на двоих.
– То-то и оно, – грубо бросил он.
Его слова поразили ее как гром среди ясного неба.
Щеки Рейн пошли пятнами. Она выскользнула из его объятий с ловкостью прекрасно тренированной спортсменки, какой и была.
– Прости, – напряженно сказала она. – Я веду себя очень глупо.
И отшатнулась, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Мысленно она ругала себя на чем свет стоит. Корд Эллиот – первый мужчина, пробудивший в ней чувственность, но это совсем не значит, что и он потерял от нее голову. Вполне возможно, что она пришлась ему не по вкусу.
Должно быть, опытному Корду проще иметь дело с такими же опытными женщинами. Признаться, в сексе Рейн не преуспела. Последний любовник не стесняясь сказал ей об этом.
– Рейн… – начал было Корд.
– Ты прав, конечно, – перебила она, не желая выслушивать никаких объяснений. К чему слова? Она поняла самое главное: он ее не хочет. – Я человек дисциплинированный, – сказала она. – Спасибо за великолепную экскурсию. Я возьму такси до Санта-Аниты.
– В Лос-Анджелесе мало такси.
– Тогда вызову лимузин. Их здесь полно. До свидания, Корд.
Рейн повернулась к нему спиной и торопливо пошла по дорожке. Она знала только одно: ей надо поскорее уносить отсюда ноги. Она больше не видела ослепительного света городских огней, не замечала танца теней ночных деревьев, дуновений теплого ветерка. Рейн чувствовала себя оскорбленной.
Нет, он не собирался оскорблять ее, с горечью признала она. Он был джентльменом, пока она не проигнорировала его намек.
Рейн пошла быстрее, покачиваясь на высоких каблуках. Она слышала, что Корд догоняет ее.
– Я отвезу тебя домой, – спокойно сказал он Рейн.
«Как бы не так», – подумала она со злостью.
И, сорвав с себя босоножки, понеслась вниз по тропе, уверенная, что Корд не догонит ее. Как спортсменка, она должна была бегать по пять километров. Рейн никогда не придавала значения своим успехам в беге, но могла оценить результаты тренировки.
Особенно сегодня вечером.
Сегодня вечером она бежала, чтобы освободиться от мужчины, который пренебрег ею. Оскорбленное самолюбие подстегивало желание убежать сломя голову. И пусть она слишком далеко от планетария, в темном огромном парке, сейчас все это не важно. Ей так нравится бежать!