Вспомни обо мне

Блейн Брук

— Черт. Ты действительно обратил на это внимание, правда?

Я закатил глаза, но знал, что у меня на лице глупая ухмылка.

— Ну, не так уж много парней носят такие.

— Нет, я думаю, что нет, — согласился он, так как он опустился ниже, его плечи были под водой. — Булавка принадлежала моей бабушке. Она была одержима птицами. У нее было около пятидесяти скворечников на заднем дворе, который был огромен, по крайней мере, на пару акров. Каждый день она ходила туда и проверяла, чтобы кормушки были полными и сухими, а потом сидела на заднем крыльце, показывала и рассказывала об этих птицах, которые прилетали туда каждый день, — его губы изогнулись, и в глазах появилось отсутствующее выражение. —

Ее любимцем был кардинал. Она всегда говорила, что эти птицы — наши умершие близкие, которые приходят к нам в гости, так что и на всех картинах в доме были изображены эти птицы, и она клялась, что мой дедушка приходил каждый день, чтобы посидеть на перилах ее крыльца. За совместные годы жизни он подарил ей много драгоценностей, но больше всего она любила булавку Серебряные крылья кардинала, на которых он выгравировал дату их свадьбы. Она подарила ее мне перед смертью, и я всегда надеваю ее на концерт, ну, или на удачу. Полагаю, если ты видел ее на мне, то это был мой первый день преподавания в школе.

— Да, для этого случая тебе понадобилась удача. Чертовы дети, — сказал я, хихикая, и в этот момент дрожь сотрясла мое тело.

— Холодно?

— Разве не предполагается, что чем больше ты плаваешь, тем становится теплее?

— Не в этот раз. Думаю, максимум пятнадцать минут. Что-то вроде горячей ванны, только наоборот.

Выйдя из воды, мы растянулись на покрывале бок о бок, впитывая витамин D, пока солнце высушивало нас. Даже имея много свободного места вокруг, Рид придвинулся достаточно близко, чтобы наши руки едва соприкасались, и этого было достаточно. Полностью удовлетворенный, я почувствовал, что медленно погружаюсь в сон, думая о парне рядом со мной. Это был идеальный день. На небе ни облачка. Никого вокруг. Ничего не могло быть лучше…

— Олли?

— Хмм?

— Я все еще твоя синяя птица?

За исключением этого.

Мои глаза открылись, когда я приподнялся на локте, перед глазами у меня все поплыло. Рид уставился на меня, прикрываясь рукой от солнечных лучей, и я обнаружил, что... потерял дар речи.

Его губы изогнулись в улыбке при виде моего ошеломленного выражения.

— Нечего сказать?

Я только моргнул, и он усмехнулся.

— Мне всегда нравилось это прозвище. Когда я вспомнил ту ночь в боулинге, я не понял, что это значит, но потом я услышал твой голос, говорящий мне держаться, рассказывающий, почему ты меня так называл. Я тебя не видел, но слышал.

Не раздумывая, я положил руку ему на шею и провел большим пальцем по нижней губе.

— Ты всегда будешь моей Синей птицей, — я наклонился и поцеловал его в лоб, чувствуя, как в груди все сжалось. — Спасибо, что привез меня сюда.

Полностью высохнув, и с вернувшимся сексуальным напряжением, я понимал, что если буду лежать здесь, то могу зайти гораздо дальше, чем нужно, а он не был готов к этому.

— Думаю, мне пора остыть, — сказал я, поднимаясь на ноги, и даже не пытался скрыть эрекцию, которая, как я знал, была на виду. Он знал, как я к нему отношусь, точно так же, как и знал, что я никогда не заставлю его сделать то, к чему он не готов.

После нескольких минут пребывания на солнце вода стала еще холоднее, но не успел я зайти в воду выше голени, как услышал за спиной голос Рида.

— Олли?

Я обернулся и увидел, что он стоит на краю покрывала.

— Да?

Он сделал несколько шагов вперед, его шаг был целеустремленным, и его руки поднялись, как будто он собирался потянуться ко мне, но в последнюю секунду он заколебался и опустил руки.

Я мог сделать только одно из двух. Первое, я мог притвориться, что не заметил, что он собирался сделать, или, второе, я мог послать все к черту и пойти на это. В конце концов,

Рид не смотрел на меня нерешительно. Нет, он смотрел на меня так, будто умирал от желания сделать первый шаг, но не мог понять, как это сделать, и это было именно тем, что сделало мое решение за меня: я пошел на это.

Я потянулся к нему, мои руки легли по обе стороны его шеи, чтобы приблизить его рот к моему, и его губы мгновенно приоткрылись. Я не удержался, когда руки Рида крепко обхватили меня, удерживая нас вместе, его короткие ногти царапали мою спину, как будто он старался прижаться ко мне еще ближе. Мой язык проник в его рот, и я наслаждался этим первым вкусом, как никогда раньше.

Это было похоже на возвращение домой. То, как его тело идеально прижималось к моему, то, как мы двигались синхронно, жадно посасывая и облизывая друг друга... и я знал, что так будет, когда он вернется в мою постель.

— Олли, — простонал он, крепко схватив меня за волосы, прежде чем нырнуть и снова переплести наши языки. Его член врезался в мой, твердый как камень и умоляющий о внимании, но, несмотря на то, что я умирал от желания встать на колени и сосать его до потери сознания, мое самообладание победило. Я ждал слишком долго, хотел его слишком сильно, и я не собирался все испортить. Он был слишком важен для меня, чтобы торопить события, и я хотел, чтобы он был уверен во мне, а не просто поддался моменту.

Но одно было совершенно точно — Рид Валентайн был моим.

Глава 14

Рид

Я не мог уснуть. Я метался и ворочался, постоянно сбрасывая с себя покрывало. Это было то тревожное чувство желания чего-то, чего ты не мог иметь, а твой разум лихорадочно соображал, как это осуществить.

С каждым днем, проведенным с Олли, это был просто еще один день попыток не дотронуться до него. Я предполагал, что он чувствовал то же самое, так как наши прогулки всегда были в людных местах, он никогда не приглашал меня к себе домой и не приходил ко мне. Время, проведенное на водопаде в прошлые выходные, все еще давило на меня, мои губы все еще покалывало от поцелуя, о котором я не мог перестать думать.

Но он больше не целовал меня. Ни во время ужина в понедельник, ни во вторник в кинотеатре. Он держал свои руки при себе, пока мы бегали рядом в среду, и не видеть его в четверг, когда ему пришлось работать сверхурочно, было пыткой. А сегодня?

Я обреченно вздохнул и перевернулся на другой бок. Часы на моей тумбочке показывали половину второго. Он высадил меня всего пару часов назад после посещения боулинга, где я играл немногим лучше, чем в прошлый раз, но я уже скучал по нему. С этим чувством я уже смирился — я скучал по Олли, когда его не было рядом. Я скучал по тому, как он смеется. Вспоминал, как он застенчиво склонил голову, когда я сделал ему комплимент. То, как он был чертовски мил со всеми, с кем мы сталкивались, от официантов и случайных людей, которых мы встречали на улице, до моих родителей, которые остановились, чтобы с нами поздороваться во время нашей пробежки.

Даже когда он не говорил ни слова, его присутствие было постоянным успокоением, и я хотел, всеми существующими способами, сказать ему, показать, что я хочу, чтобы он был рядом. Мне необходимо было, чтобы он был рядом, и эта правда должна была сбить меня с ног, как тонна кирпичей, но вместо этого, это открытие было... освобождением. Влюбиться в него снова было так легко, что я даже не осознавал, что это происходит, и каким-то образом я понимал, что даже если бы я никогда не вспомнил моменты из нашего прошлого, когда мы были вместе, я все равно пришел бы к этому прямо здесь, прямо сейчас.