Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
Шрифт:
Главным волшебником здесь был Джо Голд. Еще подростком он был среди тех, кто в тридцатые годы основал в Санта-Монике клуб «Маскл-Бич», и, отслужив во Вторую мировую войну мотористом в торговом флоте, он вернулся и занялся разработкой снаряжения для силовых упражнений. Практически все до одного тренажеры в зале были разработаны Джо.
Здесь не было никакого изящества: все, что создавал Джо, было большим и тяжелым, и все работало. Его гребной тренажер был разработан так, что опоры для ступней находились именно там, где нужно, и можно было разрабатывать нижние латеральные мышцы, не опасаясь свалиться с сиденья. Когда Джо разрабатывал какой-нибудь тренажер,
Время от времени Джо просто изобретал новые тренажеры. Один он разработал для выполнения «ослиных шагов». Это упражнение для икроножных мышц имело для меня огромное значение, потому что по сравнению с остальным моим телом мои икры были относительно маленькими и никак не желали расти. Обыкновенно для выполнения этого упражнения пятки устанавливаются на брус или бревно так, чтобы остальная часть ступни свисала в воздухе. Затем нужно согнуться в поясе на 90 градусов, взяться руками за брус, а один или двое напарников забираются тебе на спину, словно на осла, и начинают разрабатывать икры, поднимая их вверх и вниз. Однако с тренажером Джо надобность в «наездниках» отпадала. Установив желаемую нагрузку, спортсмен вставал под тренажер в позе осла и освобождал блокировку. И теперь он мог выполнять «ослиные шаги», имея у себя на спине груз, скажем, в семьсот фунтов.
Клуб Голда быстро стал мне родным домом, где я чувствовал себя в своей стихии. В вестибюле постоянно толпились посетители, и у всех завсегдатаев были свои прозвища, вроде Чарли Толстая Рука, Загорелый или Улитка. Забо Кошевски занимался здесь уже много лет и был ближайшим другом Джо Голда. Его называли «Вождь». У него были потрясающие мышцы брюшного пресса — он качал их по тысяче раз каждый день, и они действительно были просто идеальными. Мой пресс был гораздо хуже, и первым же делом Забо посоветовал мне сесть на диету. «Знаешь что? — заметил он. — А ты ведь пухленький». Джо Голд тотчас же окрестил меня «Круглым животом», и с тех пор меня звали или «Круглым брюхом», или «Пухлым».
У Забо, выходца из Нью-Джерси, чье настоящее имя было Ирвин, была целая коллекция трубок для гашиша. Время от времени мы наведывались к нему домой, чтобы «побалдеть». Забо день и ночь читал научную фантастику. У него все было «ого, дружище!», «клево!» или «ни хрена себе!». Однако в Венис это считалось нормальным. Сигарета с марихуаной считалась чем-то таким же естественным, как и кружка пива. Ты приходил в гости, неважно к кому, хозяин предлагал тебе «косячок» и говорил: «Затянись!» Или же это была трубка гашиша, в зависимости от того, насколько искушенным был хозяин.
Я быстро усвоил, что имели в виду люди, говоря «это клево» или «это балдеж». Пытаясь раскрутить одну сногсшибательную девчонку, я выяснил, какую важную роль играет астрология. «Кажется, мы с тобой созданы друг для друга, — сказал я. — Нам определенно нужно поужинать вместе».
Но она ответила:
— Какой у тебя знак по гороскопу?
— Лев, — ответил я.
— Это не для меня. Это точно не для меня. Спасибо за приглашение, но это не для меня. Прощай.
И девчонка ушла. На следующий день я пришел в тренажерный зал и спросил: «Ребята, у меня одна маленькая проблема. Я все еще учусь». И я поведал им о том, что случилось со мною вчера.
Зебо
Прошло несколько недель, прежде чем мне представилась возможность проверить его совет в действии. Я обедал вместе с одной девушкой, и она спросила:
— Какой у тебя знак по гороскопу?
— Ну а ты как думаешь? — ответил вопросом на вопрос я.
— И все же, какой?
— Лучший!
— Ты хочешь сказать… ты Козерог?
— Точно! — воскликнул я. — Как ты догадалась?
— Говорю тебе, это просто поразительно, потому что мы с тобой так подходим друг другу. Я хочу сказать, это просто… ого!
Девушка была в восторге. Тогда я начал читать про знаки Зодиака, про связанные с ними характеристики, про то, как разные знаки ладят между собой.
Обосновавшись в клубе Голда, я без труда завел новых друзей. Здесь был настоящий котел, в котором переплавлялись выходцы со всего света: австралийцы, африканцы, европейцы. Занимаясь утром, я предлагал каким-нибудь двум парням: «Эй, как насчет того, чтобы пообедать вместе?» Мы шли на обед, ребята рассказывали мне про себя, я рассказывал им про себя, и мы становились приятелями. Вечером я снова приходил в зал, встречал там уже других ребят, мы отправлялись вместе ужинать и тоже знакомились друг с другом.
Я был поражен тем, с какой легкостью мои новые знакомые приглашают меня к себе домой и как американцы любят что-то праздновать. Я не отмечал свой день рождения ни разу до тех пор, пока не приехал в Америку. Я даже ни разу не видел торт со свечами. Но одна девушка пригласила меня к себе на день рождения, а когда следующим летом наступил мой день рождения, ребята в зале приготовили торт и свечи. Бывало, кто-нибудь говорил: «Мне нужно уходить домой, потому что сестра сегодня первый раз пошла в школу, и мы это отпразднуем». Или: «Сегодня у моих родителей годовщина свадьбы». Я не мог припомнить, чтобы мои собственные родители хоть раз хотя бы заговорили о годовщине своей свадьбы.
Когда наступил День благодарения, у меня не было никаких планов, потому что я не понимал традиции этого американского праздника. Но Билл Дрейк пригласил меня к себе домой. Я познакомился с его матерью, приготовившей потрясающий праздничный ужин, и отцом, профессиональным комиком, который смешил всех за столом. В Австрии есть выражение: «Ты такая сладкая, что я готов тебя съесть!» Однако когда я попытался так похвалить миссис Дрейк, из-за проблем с переводом у меня получилось нечто весьма скабрезное. Все расхохотались.
Еще больше меня поразило, когда девушка, с которой я встречался, на Рождество пригласила меня домой к своим родителям. Я сказал себе: «Господи, я не хочу нарушать семейный праздник!» Однако ко мне не просто отнеслись как к родному сыну; у каждого члена семьи было приготовлено для меня по подарку.
Все это радушие и гостеприимство было очень приятно, однако меня беспокоило то, что я не знал, чем на него ответить. Я никогда не слышал о записках со словами благодарности, а американцы, казалось, непрерывно посылали их друг другу. «Странно, — думал я. — Почему бы просто не сказать спасибо по телефону или при личной встрече?» Именно так мы поступали в Европе. Однако здесь Джо Уайдер приглашал меня с моей девушкой на ужин, а затем она говорила: «Дай мне его адрес, потому что я хочу послать ему записку со словами благодарности».