Вспомнить всё (сборник)
Шрифт:
– Вот как? – Голос звучал очень холодно. – Ну что ж, спасибо, что предупредил.
За углом двое полицейских восторженно рассматривали находку – похоже, нашли что-то, тянувшее на личностный след.
– Я позвоню, – быстро сказал он, – когда буду выезжать. Счастливо.
– До свиданья, – бросила Эллен и успела швырнуть трубку до того, как он положил свою на рычаг.
Оказалось, нашли совершенно неповрежденный аудио-жучок под торшером. Магнитная лента все еще неторопливо крутилась, фиксируя каждый звук, и приглашающе поблескивала. Естественно, момент убийства записался четко,
– Тут все, – радостно осклабившись, доложился полицейский. – Пленка запустилась до того, как Хайми вернулся.
– Вы отмотали назад?
– Не сильно. Но убийца произнес несколько слов – этого достаточно, полагаю.
Эккерс связался с Департаментом.
– Улики по делу об убийстве Розенберга уже ввели в систему?
– Только первую, – ответил помощник. – Результат поиска – обычный. Под критерий попадает что-то около шести миллиардов граждан.
Через десять минут поисковые машины получили еще один критерий для поиска: люди с первой группой крови, с размером ноги 11 с половиной. Это сузило массив данных до миллиарда. Третий критерий позволил отдифференцировать курящих от некурящих – круг подозреваемых сузился, но не слишком. Большая часть взрослого населения курила.
– Запустим идентификацию по аудиопленке – тогда получим нормальную выборку, – заметил Лерой Бим.
Он встал у Эккерса за спиной. Руки сложил на груди – чтобы карман не так оттопыривался.
– Часть людей по возрасту отсеется.
Анализ пленки показал: возраст подозреваемого – от тридцати до сорока. И – судя по тембру, подозреваемый – мужчина весом около двухсот фунтов. Потом осмотрели погнувшуюся стальную раму – и оценили глубину изгиба. Это вполне соответствовало данным анализа пленки. Теперь в распоряжении следствия было уже шесть личностных примет – стало ясно, что это мужчина. Круг подозреваемых стремительно сужался.
– Скоро получим ориентировку, – обрадовался Эккерс. – А если он еще и ведерко с краской на фасаде здания задел, у нас и соскоб краски будет.
Бим вздохнул:
– Ну, я пошел. Удачи вам.
– Что так? Оставайся.
– Извини, не могу.
Бим уже шел к выходу.
– Это по твоей части, не по моей. К тому же у меня самого дел невпроворот – невозможно влиятельный концерн по добыче цветных металлов подкинул заказец на исследование.
Эккерс оглядел его плащ:
– Ты что, беременный?
– Да вроде нет, – ответил Бим, заливаясь краской. – Я веду скучную жизнь добропорядочного гражданина, мда.
И он жалобно похлопал по раздувшемуся на животе плащу:
– Ты про это?
От окна послышался торжествующий возглас – обнаружили две крошки трубочного табака. Вот вам и уточняющая информация по третьей примете.
– Отлично, – пробормотал Эккерс, отвернулся от Бима и тут же забыл о нем.
И Бим ушел.
Через некоторое время он уже мчал по городу в лабораторию. Он держал небольшой исследовательский комплекс, не зависимый от правительственных грантов. А на пассажирском сиденье спокойненько лежал переносной телевизор. Лежал и молчал. Пока.
– Прежде всего, – заявил Биму облаченный в белый
Он продемонстрировал показания прибора.
– Так что вы правы, это не телевизор.
Бим очень осторожно взял аппаратик с лабораторного стола. Надо же, пять часов прошло, а он так ничего о нем и не узнал. Ухватившись за заднюю панель, дернул изо всех сил. Та и не думала поддаваться. Причем панель отнюдь не застряла в пазах и не заржавела – просто корпус аппарата был цельным, без единого шва. И задняя панель оказалась вовсе не задней панелью – она просто маскировалась под таковую.
– Так что же это? – озадаченно спросил он.
– Да что угодно, – уклончиво ответил мастер.
Его вытащили из постели срочным звонком в половине третьего ночи – не слишком-то приятно.
– Может, что-то типа сканера? Ну или бомба. Оружие какое-нибудь. Одним словом, что-то из электроники.
Бим тщательно, дюйм за дюймом, ощупал поверхность аппарата. Должны же у него где-то быть швы? Отверстия? Крепежи?
– Абсолютно гладкий, – пробормотал он. – Ни единой щелки.
– Еще бы. Все эти швы фальшивые. Корпус цельнолитой. И, – добавил мастер, – прочный, как не знаю что. Я попытался отколоть кусочек для анализа материала, но… – тут он красноречиво развел руками, – безрезультатно.
– Фирма-производитель гарантирует, что при ударе об пол изделие не сломается, – с отсутствующим видом пробормотал Бим. – Новый сверхпрочный пластик.
И он свирепо потряс аппарат. Изнутри донеслось приглушенное бряканье.
– Да там, похоже, пропасть деталек понапихана.
– Мы его обязательно вскроем, – оптимистично пообещал мастер. – Но не сегодня.
Бим снова поставил непонятный аппарат на стол. К сожалению, над штукой можно биться несколько дней – чтобы в финале узнать, что она не имеет никакого отношения к убийству Хайми Розенберга. С другой стороны…
– А ты просверли в ней дырку, – велел он. – И посмотрим, что у него внутри.
Техник запротестовал:
– Да я пытался! Так сверло сломалось! Я уже послал запрос на новое, рассчитанное на особо прочные поверхости. Материал – внеземного происхожения. Видно, контрабандой доставили из системы белого карлика. Такие вещи только под нешуточным давлением получаются.
– Не заговаривай мне зубы! – сердито сказал Бим. – Треплешься, как рекламный агент…
Техник только пожал плечами:
– Да думайте что хотите, только оно очень твердое. Либо это природный элемент, либо искусственно полученный в лаборатории. Но у кого хватит финансирования, чтобы сгенерировать такой металл?
– У работоргового синдиката точно хватит, – отозвался Бим. – Там и не такие деньги крутятся. И они летают от звезды к звезде и все знают про редкие металлы. С особыми свойствами.
– А можно, я домой поеду? – мрачно спросил мастер. – Ночь уже. Неужели это так важно?
– Да, это так важно. Этот аппарат либо убил, либо содейстововал убийству Хайми Розенберга. Поэтому никто никуда не едет. Мы с тобой будем сидеть здесь, ты и я, пока не вскроем этот чертов коробок.