Вспомнить все
Шрифт:
Он опять открыл глаза и обвел всех присутствующих, остановив взгляд на Макклейне.
— Отличное средство у вас здесь: оно растормошило мою память о тех вещах, которые я полностью забыл.
Он замолчал, задумавшись.
— Интересно, а что же Кирстен? — сказал он сам себе. — Наверное, она знает об этом. И как связная Интерплана следит за мной… чтобы у меня не восстановилась память. Неудивительно, что она так смеялась, когда я говорил, что туда полечу.
Он слабо улыбнулся. Но эта улыбка понимания почти сразу же исчезла.
— Пожалуйста, поверьте
— Я вам верю, — сказал Куэйл. Он, казалось, устал. Наркотик захватывал его все глубже и глубже.
— Где, я сказал, был? — пробормотал он. — На Марсе? Трудно вспомнить. Я… Мне хотелось бы его увидеть, как и всем другим. Но я… — Его голос стал замирать. — Просто клерк, мелкий клерк.
Выпрямившись, Лов сказал своему начальнику:
— Он хочет, чтобы фальшивая имплантированная память соответствовала его настоящему путешествию. А фальшивые мысли были бы настоящими. Он говорит правду: он под очень сильным действием наркидрина. В его голове с огромной силой выявилось это путешествие, по крайней мере, под сильным седативным средством. Но в нормальном состоянии он не вспоминает о нем. Кто-то в военной правительственной лаборатории стер его сознательные воспоминания. И все, что он знал, так это то, что полет на Марс означает что-то особенное для него, как, впрочем, и назначение тайным агентом. Этого они не могли стереть: это не память, а его желание, и, несомненно, оно и заставило его добровольно прийти к нам.
Другой техник Килер спросил Макклейна:
— Что нам делать? Прививать фальшивую модель на подлинную память? Никто не знает, какие будут результаты: он может вспомнить свое настоящее путешествие, которое смешается у него с внушенным. Возможно, также, что у него в голове будут сосуществовать две противоположные версии: что он летал на Марс и что он там не был; что он настоящий агент и что он таковым не является. Я думаю, что мы должны привести его в сознание, не наделяя его фальшивой памятью, и выпроводить его отсюда: он становится опасным.
— Согласен, — сказал Макклейн. У него возникла мысль. — А вы можете предугадать, что он запомнит, когда окончится действие наркоза?
— Это невозможно, — сказал Лов. — Наверное, у него будут какие-то слабые отрывочные воспоминания о настоящем полете. И быть может, он будет сильно сомневаться в их достоверности и решит, что наша программа не удалась. Возможно, он вспомнит, что приходил сюда, это не сотрется… если, конечно, вы не захотите этого сделать.
— Чем больше мы возимся с этим человеком, — сказал Макклейн, — тем меньше мне это нравится. Нечего валять дурака: мы и так сглупили — или попали впросак — раскрыв настоящего агента Интерплана, имевшего столь великолепное прикрытие, что до сих пор даже он сам не знал, кем был, или, вернее, кто он есть. Итак, чем быстрее мы отделаемся от человека, назвавшегося Дугласом Куэйлом, тем лучше.
— Вы собираетесь помещать у него на квартире пакеты № 3 и № 63? — спросил Лов.
— Нет, — ответил Макклейн. — Я собираюсь вернуть ему половину денег.
— Половину? Почему только половину?
Макклейн сказал, запинаясь:
— Мне кажется, это будет удачным компромиссом.
Когда машина доставила его домой, в жилой квартал Чикаго, Дуглас Куэйл сказал себе: «Как хорошо быть опять на Земле!»
Его четырехнедельное пребывание на Марсе уже начало понемногу стираться из памяти, но он еще мысленно видел зияющие кратеры потухших вулканов, эрозию холмов, и чувствовал необычайную легкость движений и живость во всем теле. Там было царство пыли, и поэтому большую часть дня он должен был проверять и перепроверять свой портативный кислородный аппарат. Что касается живых форм, то на Марсе можно было найти небольшие серо-коричневые кактусы да червей.
Вообще-то он привез несколько видов марсианской фауны, протащил их контрабандой. В конце концов, они не представляли опасности: они не смогли бы жить на Земле в ее тяжелой атмосфере.
Он стал шарить в кармане пальто, чтобы найти коробку с марсианскими червями. Но вместо них вытащил конверт. К своему удивлению, он обнаружил в нем деньги, 570 поскредов мелкими купюрами.
— Откуда они у меня? — спросил он себя. — Разве я не потратил их во время путешествия?
Вместе с деньгами из конверта выскользнула записка: «Половина платы удержана Макклейном». И дата. Стояло сегодняшнее число.
— Вспомни, — сказал он громко.
— Вспомнить что, мадам или мистер? — вежливо спросил его робот-водитель такси.
— У тебя есть телефонная книга? — потребовал Куэйл.
— Конечно, мадам или мистер.
Открылось отверстие, и в нем появилась миниатюрная телефонная книга.
— Это как-то странно пишется, — сказал Куэйл, листая страницы ее желтого раздела. Он почувствовал страх. — Вот это, — сказал он. — Отвези меня во Вспом. Инкорпорейтед. Я раздумал и не хочу ехать домой.
— Да, мадам или мистер, все зависит от вашего желания, — сказал робот, и поставил перед ним новенький блестящий видеотелефон.
Он набрал номер своей квартиры. Через некоторое время на экране возник миниатюрный, но отрезвляюще реальный образ Кирстен.
— Я был на Марсе, — сказал он ей.
— Ты пьян, — ее губы презрительно скривились. — Или еще того хуже.
— Сущая правда.
— Когда? — спросила оно его.
— Я не знаю, — он растерялся. — Я думаю, это был имитированный полет. Посредством одного из тех методов наложения искусственной или сверхфактической памяти.
— Ты действительно пьян, — сказала Кирстен уничижающим тоном и выключила аппарат. Он почувствовал, как к его лицу приливает кровь.
— Всегда один и то же тон, — сказал он себе в бешенстве. — Как будто она знает все, а я ничего. Что за брак у нас?
Через минуту такси остановилось перед современным, очень привлекательным небольшим зданием розового цвета, над которым бежали многоцветные неоновые буквы: Вспом. Инкорпорейтед.
Секретарша, шикарная блондинка, голая по пояс, вскочила от удивления, затем сказала: