Вспять: Хроника перевернувшегося времени
Шрифт:
— А эта фитюлька на джипе, наверно, умчалась и даже назад не посмотрела! — сказал кто-то.
— Это я еще выясню. Завтра окажусь на том повороте — и она там окажется. Я на этот раз вообще на обочину въеду и встану. Дождусь и напомню ей. Кстати, девушка ничего себе, симпатичная…
— Извините, ничего вы не выясните, — огорчил Румпакова Слава Посошок.
— Почему?
— Потому что это же в пятницу было. А завтра будет среда.
Румпаков вспомнил, что происходит в мире, да и другие вспомнили. Молча посидели, обмозговывая.
— Нет,
— А у вас и не будет аванса, — сказал Слава.
— Ты что, издеваешься? — посмотрел на него Румпаков мутноватыми пивными глазами, по которым ясно было видно, что он может быть не только благородным, но и совсем наоборот.
— Ни в коем случае! — опроверг Слава. И тут же, чтобы успокоить водилу, продекламировал одно из заветных стихотворений, для шоферов сочиненных: — Пусть нас сама собой ведет дорога, но, приключений вовсе не боясь, доставим груз мы ценный до порога, и нас не устрашат ни снег, ни грязь!
— Точно! — воскликнули застольщики-шоферы, а Румпаков налил Славе, хлопнул его по плечу и сказал:
— Выпей за мою вторую жизнь!
И Слава выпил. Он теперь никому не отказывал. Он ходил от стола к столу, слушал диковинные истории, к хмельному блаженству добавилось ощущение чего-то необыкновенного. В отличие от других, он не мудрствовал лукаво, хорошо оно или плохо, главное — все живут не как обычно, горячее, взволнованнее. Казалось бы, будущее должно волновать больше — там мы ничего не видим, только догадываемся, а прошлое известно и скучно. Но нет, день ото дня прошлое становилось все загадочнее и непредсказуемее. Знаешь только, что окажешься в таком-то положении в таком-то месте, но зато сутки до следующего поворота — твои, и ты волен делать, что угодно, поскольку это никак на тебе и на других не отразится!
Этой мыслью он поделился с пришедшими Ильей и Владей.
Они выслушали и переглянулись.
— Вот что значит, когда ум лишними знаниями не испорчен, — иронично сказал Владя. — Думаешь, без тебя не доперли? А я для чего тут? Напиться — потому что на мне это никак не скажется.
— Напиться — пустяки! — махнул рукой Слава. — На мне это и раньше не отражалось, вернее, только в хорошую сторону. А я вот вечером лежал и представлял, что будет, когда люди поймут, что можно не только безнаказанно напиваться, а, например, убивать. Ведь убитый завтра воскреснет! Это может превратиться в спорт, в забаву. Или — не понравился человек, раньше бы просто обругал его или сделал замечание, а сейчас возьмешь да и убьешь.
— А если время завтра повернется в нормальную сторону? — спросил Илья.
— О том и речь! Люди могут зайти очень далеко, думая, что им за это ничего не будет. И такого наворотят… И даже твое безобидное пьянство, Владя, учитывая твою неприспособленность, может для тебя завтра обернуться похмельным гибельным кошмаром, потому что это будет именно завтра, а не вчера. А ведь в самом деле это же в любой день может произойти! — воскликнул Слава, подумавший, что, пожалуй, зря он так безоглядно радовался приключению со временем.
— Не пугай, — сказал Владя. Принесли заказ — обильную выпивку и закуску. Владя тут же разлил: об опасности пьянства интереснее говорить, будучи пьяным.
Правда, разговор свернул на другое.
— Расскажи, Слава, как там? — спросил Илья.
— Где?
— Там, где ты побывал.
— Вы тоже знаете, что я был покойником?
— Весь город знает.
— Если честно, не успел рассмотреть. Это незадолго до двенадцати было. А в двенадцать я уже вернулся.
— Если время повернется, тебе бы надо осторожней быть, — посоветовал Илья. — Раз уж ты знаешь, что с тобой в будущем может случиться.
— Когда повернется, тогда и буду осторожничать, — махнул рукой Слава. Собственная судьба его интересовала меньше, чем судьба мира.
— А я вот о чем думаю, — сказал Владя. — Как это все-таки может быть? Земля крутится вокруг своей оси туда, куда и крутилась. Грубо говоря, от утра к ночи, а не наоборот. Почему происходит этот перескок? Ведь это что должно означать? Это должно означать, что Земля начала в какой-то момент вращаться вокруг Солнца в обратном направлении, смена времени суток сохранилась, а смена времен года будет теперь задом наперед: осень, лето, весна, зима и так далее.
— Чего быть не может, — заметил Илья.
— Теоретически может, если мы стали бы Южным полушарием. И было бы как в Австралии.
У нас лето, в Австралии зима. У нас осень, у них весна. Это я еще как-то могу представить, хотя с трудом. Но время-то все равно должно двигаться вперед!
— Второй закон термодинамики, — кивнул Илья.
— Он о чем, этот закон? — поинтересовался Посошок.
— Если упрощенно: энтропия изолированной системы не может уменьшаться. Только увеличиваться. Только вперед. К тепловой смерти Вселенной, — объяснил Илья.
Слава не понял, но догадался.
Так они приятно беседовали и не заметили, как стемнело. Кафе закрывалось в двенадцать, и около полуночи обычно Рафик просил гостей разойтись. Но сейчас он не сделал этого: знал, что в двенадцать заведение само освободится.
Так оно и вышло, а сам Рафик обнаружил себя в подсобке на мешках с картошкой — с официанткой Людой, как и было в прошлую среду. Обнаружила себя, конечно, и Люда, стелившая на мешки свой рабочий халат. И вдруг призадумалась. И сказала:
— Вот что, пойду-ка я домой. А то прошлый раз сожитель меня ждал, злился. Павлику моему со зла по затылку дал. Мне что, своего ребенка не жалко?
— Выгони этого сожителя. Или я могу ему тоже по затылку дать. Зверь, разве можно детей трогать?
— Ага, выгони. Пробросаешься так.
— Ты же его не любишь, ты меня любишь.
— Мало ли. Он человек хороший вообще-то.
— А я плохой?
— Ты тоже хороший. Но по-другому. И у тебя тоже семья.
— Это правда, — сказал Рафик. И ему вдруг захотелось домой, в семью.