Вспышка. Книга первая
Шрифт:
Ее любовь к нему была почти невыносимой.
Вздрогнув, Сенда вдруг поняла, что он открыл глаза и устало смотрит на нее.
– Шмария, – нежно выдохнула она, наклоняясь вперед и целуя его. Ей захотелось взять его за руку, но он поспешно спрятал ладонь под простыню. Озадаченная этим странным поведением, Сенда продолжала улыбаться и придвинула стул поближе к его кровати. – Ты выглядишь намного лучше, – тепло сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал радостно.
Он проворчал что-то неразборчивое.
Сенда
– Когда я нашла тебя, ты был едва жив. Это просто чудо, что ты так быстро поправляешься.
В ответ он рассмеялся злым смехом.
– Хочешь поговорить о чудесах? – прорычал он едва слышным, но полным страсти голосом. – Я расскажу тебе об одном чуде, которое Охранка делает с евреями.
– Пожалуйста, Шмария, – взмолилась Сенда, безуспешно стараясь сдержать текущие по лицу слезы.
Больные на соседних кроватях заворочались, начали прислушиваться и поворачивать в их сторону головы. Сенда чувствовала, как чужие взгляды пронзают ее, и пожалела, что Шмария говорит так громко.
– Скажи то, что хочешь сказать, – тихо проговорила она, – но, ради Бога, зачем тебе надо, чтобы это слышали все?
– Нет уж, черт побери… я покажу тебе! И тогда посмотрю, скажешь ли ты, что я должен молчать, или нет!
Его упреки жалили ее, она закусила дрожащую губу, стараясь скрыть испытываемую ею мучительную боль от любопытных взглядов.
– Смотри… внимательно, если хочешь… – Его пронзительный голос громко разносился в тишине палаты.
Он схватился за край простыни, но Сенда смущенно отвернулась.
– Смотри, черт возьми!
Она медленно повернула голову, и он сбросил с себя простыню, которая легким облачком взлетела в воздух и медленно опустилась у его теперь одинокой ступни. Сенда увидела, что он одет лишь в длинную полосатую ночную рубашку. Забинтованная культя мешала ему надеть брюки. Забинтованная короткая культя – короче, чем она ожидала.
«О Господи, – про себя застонала Сенда, – неужели они в самом деле должны были отнять так много?»
Не сводя с нее глаз, Шмария приподнял край рубахи.
– Гляди! – прошипел он.
Она посмотрела. И мир разлетелся вдребезги. Она зажала руками раскрытый от ужаса рот.
Его промежность скрывал такой же толстый слой бинтов, что и культю, лишь сморщенный пенис оставался открытым на необходимую для санитарных нужд длину. Шмария вместе с кроватью закружился у нес перед глазами, его слова хлестали ее, словно удары бича.
– Эти подонки кастрировали меня! – рыдал он, не в силах сдержать струящиеся по лицу слезы. – Они отрезали мне яйца, чтобы я никогда больше не был мужчиной!
Сенда продолжала зажимать рукой рот, ее лицо было белым как полотно.
Его рыдания становились все громче.
– Почему ты не дала мне умереть?
Она
Затем закрыла глаза и ее вырвало. В промежутках между приступами Сенда услышала, как к ней подбежала сестра, начала утешать, вытерла ей рот и помогла подняться на ноги.
– Пожалуйста, мадам Бора, – шепотом просила сестра. – Вы только расстроите всех…
Сенда продолжала оглядываться на Шмарию, даже когда ее мягко выпроваживали из палаты. Сто человек провожали ее взглядами, двести любопытных глаз были свидетелями ее горя. Слезы казались раскаленными и жгли ей глаза.
Ей хотелось зарыться в какой-нибудь норе подальше отсюда, в темную, теплую пустоту, во мрак, где она сможет почувствовать себя в безопасности и где ее никто не будет беспокоить.
Но у нее не было времени оплакивать ужасную потерю Шмарии. По крайней мере, не сегодня.
Нравилось это Шмарии или нет, но князь спас его жизнь.
И сегодня ей придется платить по счетам.
Высокие каменные стены, как какую-то драгоценность, скрывали особняк от посторонних глаз.
Сенда стояла у окна, от ее теплого дыхания на разрисованном морозом стекле протаял ровный кружок. Ночь была темной, но полоска света, падавшая из окна на расположенную внизу восьмиугольную оранжерею, освещала занесенные снегом покатую крышу со шпилем и расписной свес, венчающий белый лепной карниз, похожий на гребешок из пряничных сосулек. Внутри неотапливаемого застекленного крыльца висела нелепая хрустальная люстра.
– В детстве мне бы страшно понравилось это причудливое сооружение, – мечтательно прошептала она. – Все эти стеклянные окна, люстра, шпиль… похоже на крошечный игрушечный дворец.
Князь стоял у нее за спиной так близко, что она чувствовала его дыхание на своих обнаженных плечах.
– Вам и сейчас это нравится, – мягко проговорил он, – так же, как и мне. Изящная штучка, не правда ли? Выявляет то детское, что есть в душе каждого из нас.
Сенда медленно повернулась.
– Я не верю, что и в вас тоже живет ребенок.
– В каждом из нас он есть. Только игры, в которые мы играем, с возрастом становятся другими. Или мы вообще забываем о том, как играть. – Он помолчал. – Значит, вам нравится этот дом?
Она наклонила голову.
– Очень.
– Отлично. – Он улыбнулся. – Тогда вам надо сюда переехать, а вашу квартиру мы сможем использовать для наших свиданий. Было бы жаль содержать такой большой дом лишь для того, чтобы время от времени заниматься в нем любовью.
Она не ответила. Князь легонько провел пальцем по ее лицу, повторяя линию ее профиля.