Вставай! Страна огромная!
Шрифт:
— Какой?
— В этом слове очень интересное сочетание звуков. Человек, для которого русский язык не родной, как бы он его хорошо не знал, с первого раза, без ошибки, правильно выговорить не сможет. Можете сами убедится!
— Капы… кабыс… Тфу ты черт! И действительно. Ладно, уговорили. Принимается! Еще что-нибудь?
— Нет. Теперь все.
— Тогда не теряйте времени! Я вас жду! До свидания!
— До свидания! — ответил я и положил трубку.
Обычный рабочий день наркома внутренних дел затягивал своей рутинностью. Это только непосвященному человеку может показаться, что руководящая должность,
Разумеется, руководителю такой масштабной и разветвленной организации, каковой, на начало 40-х годов, являлся НКВД, нет необходимости, да и честно говоря, чаще всего и физической возможности, делать все самому. Для этого у него есть целый штат все различных помощников, секретарей, руководителей более низкого ранга. А вот правильно их расставить на ключевые посты, дать каждому дело по его силам и возможностям, а еще желательно и интересам, обеспечить всем необходимым для выполнения поставленной задачи, провести все согласования, это и входит в его обязанности. И еще, разумеется — надзор и контроль! А для того чтобы он был эффективным, необходимо быть в курсе всего. Ну, или, по крайней мере, многого. И нет никакой возможности бегать за каждым исполнителем, поэтому гораздо проще вызвать его к себе.
Потому то, обычный рабочий день крупного сталинского топ-менеджера был до предела насыщен различного рода совещаниями, консультациями, телефонными и личными переговорами, разносами нерадивых, поощрениями прилежных и заслушиванием исполнительных подчиненных. И так целый день! Не мудрено, что уже к середине дня все это превращается в бесконечную череду дел, сменяющих друг друга, как кадры в черно-белой киноленте. Но случаются и моменты, которые своей яркостью, разбавляют эту серость, добавляя цветных красок и от того запоминающиеся надолго.
Так и сейчас, вроде бы ничего такого не предвещал обычный звонок секретаря, который, однако, явился спусковым крючком целого ряда ярких событий.
Берия на секунду оторвался от изучаемого документа, чтобы поднять трубку телефона внутренней связи и небрежно сказал:
— Слушаю.
— Товарищ народный комиссар, — голос секретаря был по деловому сух, — в приемную звонит начальник пропускного пункта и просит его с вами соединить.
— Он что, — раздраженно спросил Берия, — не может вопрос решить по инстанции?
— Говорит дело срочное и, что только вы можете его решить… — секретарь прервался, ожидая реакции начальства. Видно было, что он и так взял на себя слишком много отвлекая его по мелочам.
— Ладно, — решил Берия проявить снисходительность, — соединяй. Посмотрим, что у него такого случилось, что целый нарком понадобился, чтобы разрешить ситуацию.
В трубке раздался характерный щелчок:
— Берия, — обманчиво-вкрадчивым тоном бросил в трубку, — слушаю!
— Т-т-о-о-варищ генеральный комиссар государственной безопасности, — голос говорившего наоборот был взволнованным. Но одновременно с этим, какой то тягучий и невнятный, как у пьяного, — из-звините за беспокойство. Говорит дежурный по контрольно-пропускному пункту, лейтенант госбезопасности Еприкян.
— Что у тебя случилось лейтенант? Только кротко!
— Т-т-о-о-варищ народный комиссар, — по прежнему слегка заикаясь начал дежурный, — д-о-окладываю! Полчаса назад на контрольно-пропускной пункт управления НКВД пришли два че-еловека. Представились как майор Седых и ста-а-а-ршина К-к-клаус! Под-дтверждающих личность документов не предъявили. Назвали только пароль. Который тоже никому не известен. Сказали, что по ва-ашему личному приглашению!
На этом доклад дежурного прервался. Видимо само сочетание ЛИЧНОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ, от наркома НКВД, для него было дикостью. К наркому обычно вызывают или, в крайнем случае, приказывают прибыть. А чаще всего — доставляют. Видимо этот нонсенс, как и наглость прибывших, вызывала у лейтенанта оторопь.
— Какой они назвали пароль? — Быстро сориентировался Берия.
— Капсяновка! — Бодро доложил дежурный.
— Как?
— А нет, — дежурный замешкался, — КапЫсяновка!
— Может КАБЫЗДЯНОВКА?
— Так точно, — радостно завопил лейтенант, — Капысдяновка!
— Слушай лейтенант, — нарком насторожился, — ты что? Нерусский?
— Никак нет, товарищ нарком, — еще более радостно выпалил тот. — Я армянин!
— А-а, тогда понятно, — констатировал нарком, и тут же, без перехода добавил, — значит так, лейтенант. Я действительно ПРИГЛАШАЛ этих людей! И жду их с нетерпением! Поэтому отправь одного из своих помощников, пускай их ВЕЖЛИВО сопроводит, до моего кабинета. И чтобы по зданию не блукали.
Вместо ответа дежурный опять замялся, но видимо понял, что отступать уже некуда и признался:
— Из-звините, товарищ генеральный комиссар, — Берии показалось, или он действительно стал больше заикаться, — но в данный момент это невозможно.
— Что невозможно? — Вдруг страшная догадка пронзила его мозг. И он просто зарычал, — вы что там! Совсем охренели?! Что с гостями? Они живы?
— Да что им сделается, — в голосе дежурного слышалась нешуточная обида, — бугаям этим! А вот помощники мои… — и, видимо решившись выпалил:
— Товарищ народный комиссар внутренних дел! Докладываю! После того, как прибывшие указали, что прибыли по вашему вызову, я и собирался отправить их к Вам. Но дело в том, что при себе они имеют немалый груз. Упакованный в несколько, странного вида, баулов. На мое требование предъявить вещи к осмотру, они ответили категорическим отказом. И сказали, что дать разрешение на осмотр их груза можете только вы. А Вы, дескать, такого разрешения не давали. И отправили меня…
— Куда? — Берия уже начинал догадываться о сути конфликта.
— К такой-то матери… — он замялся, но потом все-таки признался, — В общем — послали они меня! По долгому, как они выразились, сексуальному, маршруту!
Видно было, что лейтенант госбезопасности не привык к такому обращению. Поэтому был сильно расстроен. И это еще мягко сказано. Учитывая его кавказский темперамент, он был просто в ярости. Но видимо, нашла коса на камень, и выместить зло на прибывших не получилось. Однако наглость гостей удивила даже наркома. Он внутренне усмехнулся, представив себе, на минутку, то кипение страстей, которое происходило в холле управления. Где, собственно и располагался контрольно-пропускной пункт. И чтобы до конца прояснить ситуацию — спросил: