«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
Шрифт:
— Потому, отче, и приехал я к тебе за благословением. Хочу учинить порядок на Руси, — смиренно произнес князь Александр.
— Это хорошо. Князя Святослава надо вернуть во Владимир. Негоже порядки старые рушить. Вон князь Всеволод поставил Юрия допреж Константина, а в какую распрю вверг детей своих.
Александр немного замялся, но, пересилив смущение, сказал:
— Я, владыка, в Сарай еду не князя Святослава на великокняжеский стол ставить. Слаб он. Не удержать ему Русь в руке. Сам хочу сесть во Владимире. Силу в себе чувствую. Благослови, владыка.
Решение Александра было для епископа неожиданным. Проведя в раздумьях
— Почему ты, Александр, решил, что достойнее других? И стать тебе великим князем есть наилучшее для Руси?
— Я старший в роду. Князь Иван отошел в мир иной. О Святославе я сказал. По твоим, владыка, словам, взойдя на великокняжеский стол, я не нарушу порядка приятия власти на Руси, — спокойно, с достоинством ответил Александр.
На что епископ Кирилл покачал головой и с горечью в голосе произнес:
— По праву власти дети князя Юрия Всеволодовича великими князьями быть должны, а потом уж Ярославичи.
— Так нет же никого из Юрьевичей, все загинули под татарами, — с возмущением воскликнул Александр.
— То-то и оно, что не все. Есть в роду Юрьевичей преемник, князя Юрия сын. Волей князя старшинство ему передано. На то есть грамота. Я храню ее.
— Кто таков? — невольно вырвалось у Александра. — Почему доселе таится?
— Потому, как и тебе, для него Русь дорога. Не хочет распрей меж князьями.
— Да кто же он? Ведом ли? — еще не веря в услышанное, воскликнул новгородский князь.
— Тебе он ведом, князь Александр.
Нарушив затянувшееся молчание, Александр спросил:
— Так что же делать, владыка, посоветуй? В Орду не ехать не могу, зван грозно. Русь оставить на Михаила тоже не могу.
— Молись, и Бог не оставит тебя. Он и поможет принять правильное решение.
— Кто еще знает о сыне Юрия Всеволодовича?
— Посольский боярин Роман Федорович, более никто.
Князь Александр медленно поднялся с лавки, поклонился.
— Прощай, владыка. Путь в Сарай долгий. Обо всем есть время подумать. Поспешности в решении моем не будет. А как там, в Сарае, сложится — один Бог знает.
С тем и вышел из горницы.
Дождавшись брата Андрея из Суздаля, в декабре 1247 года Александр покинул стольный город. Обоз набрался немалый. Помимо дружины, братьев-князей сопровождали бояре, священники, слуги, с собой везли припасы, подарки. До Рязани, несмотря на морозы и обильные снегопады, дошли споро, а вот путь на юг, через Половецкую степь, по безжизненному пустынному пространству, продуваемому ветрами, был долог и тосклив. Наконец достигли границ половецких земель, обозначенных каменными бабами-истуканами. Начали встречаться татарские разъезды, гоночные ямы, заставы. Ехать стало спокойнее, так как гонцы ямской службы то ли вызвались сами, то ли получили указание сопроводить новгородского князя в Сарай.
Братьев-князей и их свиту расположили в больших дорогих шатрах, слуги и дружинники расположились в своих палатках. На вопрос князя Александра, где Бату-хан, сопровождавший русское посольство с последнего яма ханский чиновник ответил:
— Сына Неба, великого хана Бату в Сарае нет. Он в своей зимней ставке.
— А где она, эта зимняя ставка?
— Везде, — развел руки чиновник. — Куда великий хан перстом укажет, там и ставка.
На следующий день братья-князья пошли осматривать город. Сарай поражал размерами:
Город Сарай был настолько большим, что как-то Александр с Андреем, решив его пересечь, выехали на лошадях утром, а на противоположной окраине города оказались только после полудня. Видимо, поэтому братья-князья с князем Святославом и его сыном в Сарае не встретились ни разу. Да и был ли князь в городе, никто из ханских чиновников не знал. По-видимому, он находился в ставке Бату-хана.
Почти месяц прожили князья в столице улуса хана Батыя. Ежедневно русскому посольству доставлялись кумыс, вино, соль, зерно, мясо, иногда рыба. Безделье наскучило. Шум города давил и раздражал. Как-то Александр спросил прикрепленного к посольству ханского чиновника:
— Скажи, где хан Бату?
— Там, — показал он на север.
— А можно нам к нему?
— Ты волен, князь, в своих поступках. Хочешь, я сопровожу тебя в ставку. И тебя, и твоего брата, и весь твой обоз.
— А не много ли всех-то?
Чиновник рассмеялся.
— Ставка Бату-хана на десятки верст тянется. И людей там многие тысячи!
Свернули палатки быстро и восход солнца встречали уже в пути. На четвертый день на горизонте показалось много столбов дыма, уходящих в небо.
— Что это? — удивился Александр.
— Ставка Бату-хана! — ответил чиновник. — Место тебе, князь, определили. Хорошее место, почетное.
— Откуда знаешь, ведь ты был все эти дни с нами?
— А ночи на что…
Все ближе и ближе ставка — серая полоска у горизонта, состоящая из множества шатров, палаток, кибиток.
— А где же ханский шатер? — не утерпел с вопросом князь Андрей.
— Там, — показал чиновник на восток. — Недалеко. Но без разрешения туда нельзя. Там хан Бату, его жены, дети, слуги и охрана. Остальные здесь. И мы будем здесь. Пока хан не позовет.
— А скоро? — спросил Александр.
— Один хан Бату знает, — хитро усмехнулся чиновник, — и беглярибек[7]. Дай подарков ему, потом старшей жене Бату-хана, потом любимой жене Бату-хана и еще кое-кому. Я потом скажу… а то долго ждать придется. Бывало, что от весны до весны ждали…
— Чего же ты раньше не сказал? — возмутился Александр.
— Ты не спрашивал. Теперь ты спросил. Я ответил, — рассмеялся чиновник, довольный собой.
Так же как и в Сарае, в ставке жило много народов, огромный базар, только вместо домов здесь повсюду были круглые кибитки из войлока, поставленные на колеса из плетеных прутьев. Размер кибиток тоже определялся по достатку. Этот кибиточный лагерь простирался на десятки верст и двигался вслед за ордой — центром поселения, где стоял ханский двор.