Встреча, которой не было

Островская Екатерина

Настя вылезла из постели. И вдруг подумала, что Игоря Егоровича могли задержать, потому что он подозреваемый. А это значит… значит… Что это должно означать, она не хотела даже представлять, решила поторопиться. Оделась точно так же, как и Селезнев при их первой встрече: натянула на себя голубые джинсы, такую же рубашку и белые кроссовки. Когда спускалась вниз, еще с лестницы, к удивлению своему, увидела сидящую в гостиной перед телевизором Воронину.

– А где киношники? – спросила Настя.

– Так они снимать сегодня будут. Посидели

еще немножко после того, как ты спать ушла, и засобирались домой, то есть в мой дом. Я вот телик смотрю, по всем каналам в новостях про Руденскую говорят, отрывки из фильмов показывают. Про то, что убили, ни слова, но скажут потом, можно не сомневаться. А пока объявляют, что трагически погибла. Смотрю, смотрю и плачу… Честное слово, так жалко! И ведь за что? Кому она чего плохого сделала?

Светка не врала – у нее и на самом деле было распухшее от слез лицо.

– Жорик сказал, что поговорит с Бойцовым, и тот возьмет меня на эпизод. Они в Лесном в кафе будут снимать – уже договорились. Я как бы буфетчица в поселковой забегаловке. И оператор сказал, чтобы никакого макияжа – только розовая губная помада. Ужас – теперь я думаю, соглашаться или нет, а вдруг знакомые увидят?

– Они тебя не узнают, – успокоила подругу Настя.

Она спешила к дому Иволги, а когда вошла во двор, пожалела, что все это затеяла. Вчерашний длинный стол стоял на месте, на стенах болтались гирлянды шаров… И за столом сидели люди: полицейские без своих мундиров и в расстегнутых рубашках, один из вчерашних следователей, а во главе стола – Селезнев… И какие-то размалеванные девицы. А на столе стояли бутылки. И все были уже изрядно пьяны. На Игоря Егоровича она даже смотреть не захотела. Гремела музыка, и женские голоса вопили под нее:

Я тебя хочу, хочу, хочу –Ты не знаешь сам, как я хочу…Очень сильно я хочу,Я хочу спросить тебя.Но только хохочу-хочу,Только хохочу чу-чу чу-чу,Как же можно не любя бя-бя…

Девицы, сидя, извивались и дружно подпевали фонограмме:

Бя-бябя-бя…

Настя хотела тут же развернуться и уйти. Но Селезнев вскочил и направился к ней. И тут же на пути вырос Сева и придержал ее за плечи:

– Анастасия Николаевна, это совсем не то, что вы думаете…

– Я ничего не думаю, просто не хочу мешать чужому веселью.

Подошел Селезнев:

– Не уходите, сейчас я всех выставлю…

– Не надо. Я просто хотела узнать, как ваши дела.

– Спросите господ полицейских – у них больше информации.

Он подвел ее к столу и все-таки усадил на стул.

Фонограмма гремела:

Просто я хочу пи-пи пи-пиПистолет

купить – пить-пить…

– Сева, выруби эту гармошку, – крикнул Игорь Егорович.

И почти сразу музыка смолкла.

– О! – узнал Свету вчерашний следователь. – Здрасте, девушка. А мы тут… простите, немножко… Просто мы утром Игоря Егоровича обратно решили доставить. Едем по городу, а он говорит: «Может, в клуб заскочим?» А мы что, против? К тому же мы с утра ничего… это самое… не ели. А там так, я вам скажу, эта самая – прямо изнанка жизни! Но мы взяли кое-что с собой. А заодно там эти выступали. Не узнали, что ли? Это ведь популярная группа из Москвы, «Крошки» называется… Сейчас, как радио ни включишь, только их и слышишь… пи-пи да пи-пи.

– Я рада за них. Только я хотела узнать, как там результаты экспертизы?

Пьяный следователь задумался:

– Какой? А-а, этой, которая… Да все нормально. Популярный актер Божко задержан пока на двое суток до решения суда о дальнейшей мере пресечения… Он, стало быть, оказался единственным, у кого на руках эти самые…

– Он вчера вот в этом дворе стрелял по этим вот шарикам из травматического пистолета, – стала объяснять Настя, – можете спросить, свидетелей много. Стрелял он и продюсер Баландин.

– Так и гражданин продюсер то же самое показал. Но все равно двое суток этому Божко влепили, потому что, хоть ты и звезда экрана, на кой по чужим шарикам стрелять? А вдруг попал бы кому-нибудь в глаз?

– Зря, – вздохнула Стрижак, – срывается съемочный процесс, а наше отечественное киноискусство может потерять…

– Да там терять-то уже нечего, – сказал один из полицейских. – Тут, говорят, новый «Робокоп» вышел. Даже я, далекий от искусства человек, на днях решил кинотеатр посетить. Хочу посмотреть на их полицейскую технику…

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Настя, – что хотела узнать, узнала.

– Оставайтесь, – попросил Селезнев, – ребятам на службу давно пора, а девушкам и подавно.

Полицейские, как по команде, начали подниматься. Засобирался и следователь. Он помог приподняться одной из «Крошек» и спросил:

– У меня на даче вы смогли бы выступить? А то у меня скоро день рождения – ровно тридцать три стукнет.

– Ну, это не к нам, а к продюсеру. У нас же график. Но вообще – тридцать тысяч евро.

– Сколько? – удивился следователь.

– Я оплачу, – крикнул со своего места Селезнев, – но при условии, что вы на свою дачу и всех этих ребят пригласите, а еще других таких же честных следователей… Прямо хоть сейчас вызову сюда их продюсера, составим договор, я выдам аванс, а вы к тому времени выпустите Божко.

– Не вопрос, – махнул двумя руками следователь, – чего ему там делать? Автографы уже всем, кому надо, раздал… Он же наверняка не в камере предзака, а в дежурке сидит за стеклом, изучает, так сказать, трудовые будни сотрудников, а те жен своих вызвонили, чтобы и они поглядели на кумира…