Встреча, которой не было
Шрифт:
– А ты сам по национальности, извини, кто? – поинтересовалась Воронина.
– Я русский из Сибири, потомственный каторжанин, – с гордостью ответил Баландин, – разве по фамилии не видно?
Он наполнил стоящие на столе стаканы, хотел налить и Насте, но она отказалась, сказав, что уже пила сегодня виски.
– Тогда, может, коньячку? – встрепенулся оператор.
– Она у нас вообще не употребляет, – объяснила Светлана.
Сплоченная троица подняла стаканы и соединила их над столом. После того как выпили, продюсер продолжил:
– Народ в виновность Макса не верит. О его связи с Руденской знали все, но молчали. Он хоть и бабник, но с Олесей у них было почти серьезно, и потому все боялись, что про это пронюхает Селезнев, а он – мужик крутой, только с виду такой паинька. Он ведь сидел, а такие люди измен не прощают. Это я вам как потомственный каторжанин заявляю. А у него,
– Тогда и мне чуть-чуть, – согласилась Анастасия.
Виски опять ожгло горло. Тут же ей подали стакан колы, который пришлось выпить весь, чтобы заглушить неприятное ощущение.
– У Селезнева с Руденской давно уже ничего нет, – сказала Стрижак, – а про отношения ее с Божко ему прекрасно известно, и он надеялся, что она успокоится наконец.
– Успокоилась, бедняжка, – встрял оператор. – Если честно, мне нравилось, как она работала на площадке. Что режиссер скажет, то и делала, а если я заранее подсказываю ракурс, то четко так и поворачивается. Саша Бойцов только однажды ее обматерил, когда она свою звездность решила показать… Так ей выдал, что с тех пор она скромняга скромнягой. Только, когда выпьет, отрывалась немного.
– Кто же ее убил? – спросила Воронина.
Мужчины переглянулись.
– Тот, у кого алиби нет, – объяснил оператор, – а мы, уважаемая Светлана Алексеевна, когда ушли оттуда, все вместе продолжили у вас дома.
– Божко присутствовал? – задала вопрос Настя.
– Макса не было, – ответил продюсер. – А если кто-то и выходил из-за стола, то минут на пять самое большее. А Селезнев, как я понимаю, все время был с вами?
– Никуда не выходил все время, – уверенно подтвердила Стрижак.
– И телохранитель его тоже?
– В моем дворе своего босса сторожил, а потом он же обнаружил тело Руденской.
Все замолчали.
– Я думаю, что это охранник, – высказал предположение оператор, – хотя чего гадать – полиция разберется.
Тут же он снова наполнил стаканы, не забыв и про Настю.
– Самый странный человек – это, конечно, Игорь Егорович, – вздохнул Баландин. – Но мне на него грех жаловаться: Селезнев меня из такого дерьма вытащил! Я уже петлю готов был на шею набросить. Так бы и сделал, если бы не он. Но у нас в Сибири про него всякое рассказывают. Прежде – еще лет десять-пятнадцать назад – все Селезнева знали. Он ведь входил если не в десятку, то в двадцатку богатейших людей России. Так вот, про дорогую моему сердцу Сибирь. Как-то к нему явился директор одного ГОКа – это горно-обогатительный комбинат, если кто не знает. И этот самый директор попросил инвестиций – вроде того, что предприятие рушится, зарплату платить нечем, люди уходят, тысячи семей голодают. Игорь Егорович согласился дать сколько нужно и даже больше, но потребовал взамен пятьдесят один процент акций. Директор этот отказался… Потом на предприятие наехали бандиты, и директор на них чего-то там оформил – без всяких инвестиций, разумеется. Ему кинули какую-то копеечку. Но потом его новые хозяева уволили. И начался самый настоящий беспредел. Люди работали, им если и платили, то гроши, а кто отказывался, тех прессовали так, что они сами в карьеры шли и зарплату не просили. Так с полгода было или около того. Вдруг появляется Селезнев. Как оказалось, он на разных биржах скупал акции, потом провел работу с мелкими держателями и теперь вроде как у него контрольный пакет… Забил он стрелку с владельцами, теперь уже бывшими, поставил условия дальнейшего взаимодействия. Те, разумеется, решили, что их берут на понт и развести хотят, попытались противостоять – покушение на нашего Игоря Егоровича организовали, неудачное, к счастью. А потом случилась короткая, но победоносная война. Народ не пострадал, наоборот, вздохнул свободно. Но в том городке новое кладбище организовалось. Его там бандитским зовут… Такое было время. А сейчас Селезнев притих. То ли запал пропал, то ли решил, что денег ему до конца жизни хватит. Но в деловых кругах его уже и забывать стали.
– Так он что, и в самом деле миллиардер? – поразилась Воронина.
– Прежде был, это точно, – ответил Георгий.
– Трудно поверить, такой еще молодой вроде.
– Ваш интерес понятен, – с самым серьезным видом произнес оператор, – девушка вышла за миллиардера, но после года совместной жизни он стал миллионером.
Настя слушала и не могла поймать крутившуюся у нее в голове мысль. Мысль ускользала и пряталась где-то в отдаленных уголках мозга. Какое-то, может быть, воспоминание или услышанная фраза – вспомнить не удавалась. Да и голова почему-то становилась тяжелой.
– По идее, мы должны
– Конечно, хотим, – почти одновременно произнесли Воронина и оператор.
– Так вот, автор сценария – Игорь Егоров. Я уже не первый сериал по его сценарию ставлю. Материал получал от Селезнева. Если нужно было изменения в текст вносить, то по электронке этому Егорову отправлял, и он все быстро исправлял. А потом у меня закралось подозрение, что автор сценария – сам Селезнев. Этого Егорова я и в глаза не видел, и денег ему студия не платила: Игорь Егорович утверждал, что с автором он сам рассчитался. Поспрашивал я знакомых, тех, кто всех писателей, драматургов, сценаристов знает, – нет такого. Про Игоря Егорова никто и не слышал. Пораскинул мозгами, вспомнил наши с Селезневым разговоры – точно он. Но пишет, я вам скажу, классно. Не буду рассказывать, как сюжетные линии строит – все наши фильмы видели. Но диалоги! У каждого персонажа свой язык, характеры выписаны так, что актеру ничего и представлять не надо – играй по тексту, и все – полный успех и слава тебе как великому артисту. У Руденской, между нами говоря, никакого актерского образования. Максим Божко едва не вылетел с актерского факультета – за фактуру только и держали. Но теперь они звезды! Олеся, к сожалению, сгоревшая…
Настя посмотрела в окно, за которым начинало светать. «Какая долгая и страшная ночь прошла! – подумала она. – А что будет завтра? То есть уже сегодня. Ведь сегодня уже наступило…»
– Я, пожалуй, пойду, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Дай бог, чтобы у всех было все хорошо.
Она поднялась по лестнице. Потом вошла в свою спальню, подняла разбросанные по полу вещи, не раздеваясь, легла на кровать и накрылась одеялом.
Оставшиеся на первом этаже люди, едва проводив хозяйку глазами, переглянулись.
– Чего это с ней? – спросил Баландин.
– Она влюбилась в Селезнева по уши, – спокойно объяснил оператор, – поверьте опытному глазу. Пытается сыграть спокойствие, но неумело. Влюблена, без всяких сомнений.
– Тихоня тихоней, а вон как оно вышло, – удивилась лучшая подруга, – кто бы мог подумать!
Глава 8
Что такое любовь? Актеры думают, что это игра, врачи называют это болезнью, химики думают, что это сложная совокупность химических реакций, физики говорят о взаимном притяжении, финансисты… Впрочем, они любят только денежные потоки, многие банкиры в них даже захлебываются и тонут, чтобы никогда не всплыть… Тяжелая у этих людей работа, некоторые из банкиров на ней даже сгорают вместе со своими «Мерседесами».
К чему приводит любовь? Некоторые, даже очень многие люди считают, что любовь заканчивается свадьбой. Но если она на этом заканчивается, значит, это и не любовь была. Да и что такое свадьба? Для политиков это выгодный союз, для шахматистов – удачная партия, для военных… Хотя говорят, что военным официально запрещено вступать в гражданские браки…
Любовь – это поцелуй небес, а просто так небо никого не целует.
Настя проснулась за час до полудня и удивилась, что спала так долго. А еще удивилась, что лежит и смотрит в окно на небо – такое чистое и ясное. Смотрит на него, словно ожидает подарка для нее лично – непонятно какого и непонятно за что. Она вспомнила вчерашний день, вечер и то, что случилось. Вспоминала улыбку Олеси – такую тихую и нежную. Сердце защемило, но не столько от жалости к убитой красавице, сколько от того, что Селезнев любил ее. Она представила его таким, каким увидела в первый раз: в потертом почти до белизны голубом джинсовом костюме с простроченной белой кожей на швах… Он говорит спокойно, никогда не повышая голоса, не размахивая руками… Мама уверена, что он страшный человек, убийца. Но этого не может быть… Почему не может? Ведь Олесю убили в его доме и к тому же из его пистолета… Неужели мама права? Но этого не может быть… Селезнев не может быть жестоким. Но ведь он из того страшного прошлого – из девяностых, когда, чтобы выжить и возвыситься над жестокостью и страхом, надо было оказаться самым жестоким. Мама сказала, что это он убил папу и отца Светки. Если это так, разве мог он запросто прийти сюда, разговаривать со мной, рассказывать о себе?.. Что ему от нас нужно? Лучше просто прийти к нему и спросить. И сделать это прямо сейчас.