Встреча в Кливленде
Шрифт:
Нет, Сьюзан, Мак Болан иногда берет пленных.
И этому придется сполна оплатить свое содержание.
Глава 6
Когда Болан разыскал участок ничейной земли позади усадьбы Морелло, нежные краски рассвета уже принялись расчищать ночное небо. Болан опустил свою ношу на землю, закурил и уселся рядом, прислонившись спиной к стволу дерева.
Парень застонал, приходя в сознание. Глаза его часто заморгали, бездумно поводя по сторонам, и наконец остановились на незнакомце, с головы до пят в черном. На лице Соренсона мигом обозначились смятение и испуг.
Ледяной голос
— Без шума, если хочешь протянуть еще немного.
Парень дрожащими пальцами коснулся своего лица.
Болан выждал немного, а затем коротко добавил:
— Мое имя Болан.
И бросил свой знак смерти на судорожно вздымающуюся грудь парня.
— Это твой билет на тот свет. Это символ зверя, Соренсон, и я помечаю им тебя. Так что затаи дыхание, через пять секунд я пущу тебе пулю из одного уха в другое.
Когда пленный осознал наконец, что ему предстоит, его всего буквально затрясло. Разбитые губы едва шевелились, но он с усилием выдавливал из себя слова, полные отчаяния.
— Пожалуйста! Послушайте! Я ничего... У меня жена и двое детей! Не делайте этого!
— Почему бы мне этого не сделать? — холодно спросил Болан.
— Потому что я невиновен!
— В чем невиновен?
— Я не один из них! Я не... убийца!
— Ну, а кто ты?
— Главный управляющий загородного клуба Пайн Гров.
— А еще кто?
— Я... Я не...
— Давай разберемся, — предложил Болан бесстрастным тоном. — Ты куплен и оплачен, как кусок мяса в морозильнике Морелло. Примем это как данность. И мне так проще, и ты, если не будешь спорить, еще чуть-чуть проживешь. Но запомни, я не Тони Морелло. Я не получаю удовольствия от чужих мучений. Мне не надо ничего доказывать. Я плевать хотел на Пятую поправку и разные свидетельские показания. Поскольку ты сейчас лежишь здесь, ты — мертвец. И только ты способен что-то изменить. Это твой шанс, парень. Ну, давай начнем сначала. Что ты делаешь для Морелло?
Соренсон судорожно вздохнул.
— Я бы назвал это вербовкой. Словом, ну... я вербую деловых партнеров для него.
— Это что значит?
— Я забрасываю концы.
— Ладно, давай начнем снова, но смотри: это в последний раз.
— Я делаю их более податливыми!
— Каким образом?
— Я... Это... Постойте, сейчас я объясню!
Глаза Соренсона забегали: боль мешала ему сосредоточиться, и он громко застонал, прижимая руки к голове.
— О Боже, у меня там все разбито!..
— Сейчас ты получишь свою свинцовую порцию аспирина, — жестко пообещал Болан.
Соренсон мигом опустил руки.
— Нет, мне уже лучше. Так что вас интересовало?
— Мы беседовали о том, как ты совращаешь честных бизнесменов, и о твоей деятельности в Пайн Гров.
— Ну, конечно. Тони все время нужны новые контакты. А я как раз занимаю очень подходящее место — вроде брокера, что ли...
— Не тяжеловата ли работенка — и всего за каких-то пять тысяч? — усмехнулся Болан. — Нет, ты все еще не понимаешь. Или делаешь вид... Тогда слушай внимательно, играть будем так. Я знаю, кто ты и что ты. Ты торговец душами, сводник от бизнеса, отвратительная раковая опухоль на теле нашего общества. Вот почему ты здесь. Вот почему тебе предстоит умереть — и прямо сейчас. Я не требую, чтобы ты доказывал мне, какой ты паинька. Сделаем иначе: я даю тебе возможность продемонстрировать свою искренность. Это уже немало! Будь ты обычным убийцей, я даже не стал бы с тобой говорить. Потому что
— Хорошо, — слабо произнес Соренсон. — Я делаю их податливыми. Обычно приманкой был секс. Но не всегда.
— Отметины?
— Вроде того. Есть немало достойных бизнесменов, которые никогда не стали бы иметь дело с Тони Морелло.
— Если к их голове не приставить пистолет.
Парень тяжело вздохнул:
— Да. Или что-нибудь еще пострашнее. Словом, я готовил их для Тони. У него есть такой веселенький корабль...
— Какой-какой?
— Ну, веселенький. Девочки. Азартные игры. Все запрещенные развлечения.
— Ага, ты имеешь в виду этот старый дерьмовоз «Кристину»... Верно?
— Вот-вот! Снаружи-то все нормально. Зато внутри, говорят, очень весело.
— Ты был там?
— Нет.
— О чем ты еще не рассказал?
— Все сказал, клянусь. Все, что знаю.
— Ты клянешься своей жизнью, парень, учти. Что тебе известно о Сьюзан Лэндри?
В испуганных глазах Соренсона мелькнула догадка:
— Так вы тот самый?..
Болан холодно кивнул:
— Да, тот самый. Ну, я слушаю.
Парень глубоко вздохнул.
— Характер у нее был невыносимый. Я, правда, этого не знал, когда месяц назад принимал ее на работу. Но работала она отлично, ничего не скажешь. Сначала она заведовала обеденным залом, а потом я очень скоро повысил ее до заместителя управляющего. Она была толковой помощницей.
От нахлынувших воспоминаний Соренсон заметно оживился.
— С какого-то момента ко мне стали поступать жалобы от членов клуба. Ее никогда не было на месте. Совалась во все, подглядывала, шпионила. Дважды я застукал ее за просмотром частных дел. Ей, видите ли, хотелось побольше узнать о клиентах, чтобы более свободно чувствовать себя рядом с ними. Я сказал, что ее первейшая задача — прислуживать им, а что она при этом чувствует, никого не волнует. Во второй раз я пригрозил ей увольнением. У нас был долгий и тяжелый разговор. Она обещала исправиться, но продолжала вынюхивать. Я удвоил бдительность. А потом она вступила в контакт с одним из... ну, отмеченных. Пыталась его предупредить — он сам сказал мне об этом. Пришлось известить обо всем Тони.
— Так чем она в действительности интересовалась?
Парень озадаченно посмотрел на Болана.
— Даже не представляю. Честное слово. Видит Бог, я играю в вашу игру. Какой мне смысл врать?
— Этот отмеченный был судья Дейли?
Соренсон обреченно вздохнул:
— Я смотрю, вы в курсе всех событий.
— По крайней мере, я знаю достаточно, это уж точно. Но вот вопрос: если Дейли настучал тебе, зачем же он послал меня спасать ее шкуру?
— Он послал вас?
— Представь себе. Так почему?
— Боюсь, тут я чуток перестарался. Наговорил ему разное — он, вероятно, и задумался. Покидая нас прошлой ночью, он выглядел очень расстроенным.
— Ты все еще морочишь мне голову, Соренсон.
— Клянусь!
— Дейли покинул вас с сопровождением. И ушел отнюдь не по своей воле.
— Уверяю вас, я ничего не знал!
— Сколько раз он был на корабле?
— Прошлой ночью — в первый раз. Но я слышал, он там не остался.
— Ты получаешь пять тысяч за каждого отмеченного.
— Я разве что-нибудь об этом говорил?