Встречи на футбольной орбите
Шрифт:
Однако футбол к началу розыгрыша клубного чемпионата страны не оставил универсалам времени для хоккея. Узкая специализация стала неизбежным требованием большого спорта. В былые времена лыжи и легкая атлетика, велосипед и коньки были родственными видами, поскольку многие чемпионы и рекордсмены совмещали выступления на беговой дорожке стадиона – летом и на лыжне – зимой или соответственно на треке и на ледяной дорожке катка.
Теперь сезонных видов не стало. Футбол тоже стал круглогодичным и совместительство с хоккеем упразднилось. Возник вопрос о заполнении зимнего времени, о поддержании
Но какими средствами осуществляется классическая формула «В здоровом теле – здоровый дух»? Я искал ответа, наблюдая за тренировками братьев Знаменских, Николая Королева, Ивана Аниканова и других видных спартаковских спортсменов. Средства применялись самые различные и в их многообразии плутали футболисты, отыскивая свою систему тренировок.
В этом отношении конный спорт мне всегда представлялся видом соревнований, где можно получить ответ на вопросы, связанные с подготовкой организма к высшим испытаниям на выносливость.
Глава 2
ПОРЯДОК БЬЕТ КЛАСС
Не могу точно вспомнить, когда я впервые попал на ипподром. Может быть, это случилось в тот незабываемый для лошадников день, еще в дореволюционное время, когда в отчаянной схватке на беговой дорожке между знаменитым Крепышом и Дженераль-Эйчем в очередной раз вспыхнул жаркий спор о преимуществах метисной и орловских линий рысистого коня.
Во всяком случае отчетливо помню себя с отцом, держащим меня за руку, в очереди, протянувшейся во всю длину аллейки, ведущей от Петербургского (ныне Ленинградского) шоссе до беговых трибун.
Такое скопление народа могло быть вызвано только выступлением «лошади века». Этот титул заслужил сын Громадного и Кокетки, нескладеха жеребчик, вислозадый, с несоразмерно длинными ногами, косолапящими на шагу, презрительно названный Караморой и отданный в свое время бесплатно, в придачу к проданному косяку.
Лишь к пяти годам Крепыш развился в серого красавца рысака, поражавшего знатоков конного спорта мощью и резвостью своего бега. Более славного представителя орловских чистопородных рысаков не было за всю историю их существования.
Про Крепыша писались книги, стихи, исследования. Имя жеребца не сходило со страниц спортивной и общей прессы. И он действительно достойно сражался с вывезенными из Америки, тоже знаменитыми ипподромными бойцами дореволюционного времени – Боб-Дугласом, Джон Мак-Керроном, Гей-Бингеном и их сверстниками.
В упомянутом заезде на дистанцию полтора круга – 2400 метров – американский рысак вышел победителем, опередив орловца на два корпуса.
Шум и споры как на трибунах ипподрома, так и в печати долго не прекращались вокруг этого исторического матча. Резкость и непримиримость суждений обуславливалась тем обстоятельством, что на Крепыше ехал Вильям Кэйтон, а на Дженераль-Эйче отец Вильяма – Франк. Подвергалась сомнению чистота езды. Нашлись очевидцы, которые якобы «своими ушами слышали», как грозно «цыкнул» на сына Франк при выходе на финишную прямую. После чего Вильям будто бы резко осадил Крепыша, по-беговому говоря, «взял на себя».
Обвинения в родственном сговоре подкреплялись
Слава Крепыша после этого поражения не померкла. Он утверждал ее с каждым последующим выступлением, продолжая устанавливать новые феноменальные рекорды и летом и зимой. Один из них – 2 минуты и 0,8 сек. по льду – отличный результат и для сегодняшнего дня.
Владельцы Крепыша, Шапшал и Катлама, взяв очередной реванш у представителей американской линии, провели своего серого гиганта перед переполненными трибунами в шелковой попоне победителя приза с вытканной на ней надписью: «Смеется тот, кто смеется последним».
На протяжении многих десятков лет, что я посещаю бега, эти «смеющиеся последние», то есть победители, неизменно менялись. Чаще ими бывали представители метисной породы, рысаки, происходящие от скрещивания американской и орловской кровей. Не так уж редко брали реванш и чистопородные орловцы, выигрывая отдельные призы высшего ранга, в том числе и самый почетный, ранее называвшийся «Дерби», ныне «Большой Всесоюзный».
Но не борьба селекционеров, вернее, не только их борьба за доказательство преимуществ своей породной линии привлекает и пожизненно приковывает интерес любителей к беговому спорту. Что-то неизъяснимо волнующее таится в этих рыжих, вороных, серых, гнедых, четкой рысью, без права на ошибку – галоп или иноходь, – стремящихся по беговой дорожке к финишу, к победе.
Помимо увлекательного зрелища, меня постоянно занимал, прямо-таки интриговал вопрос, так сказать, непохожести лошади на себя в отдельных заездах. То она легко побеждает, то в этой же группе остается последней, даже тогда, когда интересы наездника стоят вне влияний каких-либо «свинцовых мерзостей» сговора, так называемой «левой езды».
Исаак Эммануилович Бабель, любивший лошадь большой любовью своего доброго сердца, утверждал, что хороший человек не может не любить коня. В ложе беговых трибун он часто говорил: «Лошадь, как и человек, обладает той же «гармонией чувств». И на интригующий меня вопрос, распустив по лицу обаятельную бабелевскую улыбку, «полную губ», отвечал вопросом: «А разве вы в любом матче одинаково играете?»
Его вопрос бил в цель без промаха. Не только на себе, на примере самых выдающихся футболистов я убеждался в нестабильности уровня выступлений. Подобно игроку, «проваливались» и команды. Но это был вопрос, а не ответ.
Мой родственник и друг Павел Матвеевич Чуенко, один из лучших представителей наезднической элиты, прошедший школу соревнований «с самими Кэйтонами», дал по этому поводу безапелляционное заключение. Оно было столь же лаконично, сколь и непонятно для непосвященного: «порядок бьет класс!»
В этой классической формуле, выведенной вековым содружеством зоотехнической науки с опытом выдающихся тренеров-наездников, содержится ключ к разгадке сенсационных результатов, на мой взгляд, в любом виде спорта.