Встречи на перекрестках
Шрифт:
Итак, получив незаконным путем служебный документ МВД и сфальсифицировав его содержание, Березовский начал уверять всех, что я возглавил гонения на него – «честного предпринимателя». Не в виде оправдания – мне оправдываться не в чем и не перед кем – скажу, что обо всем, что было связано с расследованиями по делам компаний «Фимако», «Мабетекс», Аэрофлота, с изъятием документов, с ордерами на арест, узнавал из новостей по телевидению. Не только не давал, да и не мог давать каких-то указаний в качестве руководителя правительства. Однако через подвластных
Все делалось для того, чтобы создать в обществе мнение о том, что глава правительства ведет страну чуть ли не к 1937 году. Впрочем, об этом в некоторых проплаченных материалах СМИ говорилось прямо. Делался акцент и на том, что я, дескать, сам был руководителем в прошлом одной из спецслужб – значит, тоже «кагэбэшник». Таким путем хотели, с одной стороны, подготовить почву для моего устранения, а с другой – запугать. Вторая цель оказалась невыполнимой. Мы в правительстве неуклонно продолжали наращивать меры против экономических преступлений. И строго по закону. Именно этого по-настоящему опасались те, кто возглавлял кампанию против меня. Именно это вызывало их истинный страх.
Страхи удваивались, так как у меня были хорошие, товарищеские отношения с руководством спецслужб, правоохранительных органов, а также в немалой степени оттого, что я владел достаточным объемом подлинной информации.
Характерно, что сразу после назначения меня руководителем правительства мы в дружеской обстановке встретились со всеми «силовиками». Борис Николаевич, конечно, знал от меня заранее об этой встрече. Возможно, не от меня он знал и о том, что мы все говорили о необходимости поддержать президента и плотно работать для укрепления государственности в России, порядка в обществе.
Встречался с руководителями силовых структур и впоследствии, будучи премьером. И всегда эти встречи имели своей задачей решение государственно важных проблем, среди которых, конечно, не последнее место занимала борьба с преступностью и коррупцией.
Насколько остро ставился этот вопрос, свидетельствует мое выступление на расширенной коллегии МВД России 15 января 1999 года, которое, предполагаю, «подлило масла в огонь» антиправительственной кампании, инициируемой «семьей». Тем более что на заседании коллегии не только присутствовали, но и поддержали основные идеи моего выступления руководители всех правоохранительных органов.
В выступлении я стремился показать, что существуют не только объективные условия резкого обострения криминогенной обстановки в России – разбалансированность экономики, денежной системы, кризисное состояние отечественного производства, общее снижение дисциплины, правовой нигилизм, – но и субъективные причины – организационные упущения в работе правоохранительных органов, недостаточная эффективность их деятельности, факты коррупции со стороны ряда сотрудников. Я призвал к бескомпромиссной борьбе с предателями, связанными с преступными элементами в бизнесе.
Говоря о работе правительства, заострил внимание на первостепенном значении законотворческой деятельности и экономических мер по борьбе с криминалом. Не думаю, что некоторые олигархи, начавшие все более нагло выступать против правительства, были в восторге от того, что значительную часть своего выступления посвятил столь близкой им практике «легального криминала». Иными словами, использованию «дыр» в ряде пролоббированных ими же законов, позволяющих развиваться преступности на экономическом поле.
«От вас, – сказал я, обращаясь к руководителям правоохранительных органов, – во многом зависит, сможем ли мы построить рыночную экономику цивилизованного типа, переломить негативные тенденции в бизнесе, изменить менталитет многих отечественных бизнесменов, искаженный в последние годы криминальным налетом».
В этой связи призвал к взаимодействию правоохранительных структур, при котором МВД, ФСБ, прокуратура, налоговая полиция могли бы играть главенствующую роль на своих профильных направлениях, одновременно объединяя усилия и других организаций.
В моем выступлении могли бы совершенно справедливо усмотреть призыв к серьезному усилению борьбы с экономической преступностью и криминалом по всем направлениям. Из выступлений руководителей правоохранительных органов на расширенном заседании коллегии МВД я понял, что этот призыв не останется безответным.
«Сигнал» приняла и часть «семьи».
Кто есть кто
Я не был знаком с А.С. Волошиным ни лично, ни заочно до того, как Б.Н. Ельцин во время моего очередного доклада в январе 1999 года стал зачитывать замечания по экономической политике правительства. Чего там только не было.
Упреки в том, что мы исходим в проекте бюджета на 1999 год из темпа инфляции в 30 процентов, а не в сто-сто двадцать. Ответил, что учет инфляции на уровне 100–120 процентов означает полное бездействие правительства и Банка России в области проведения денежно-кредитной политики, а также одновременное стимулирование инфляционных ожиданий, что ускоряет рост инфляции.
Упреки в том, что намеченная величина сбора налогов абсолютно нереальна. Ответил, что такая величина реальна, так как мы исходим в проекте бюджета из фактических поступлений в конце 1998 года и некоторого повышения собираемости за счет увеличения платежей в хозяйственном обороте.
Упреки в том, что в проект бюджета не закладывается в полном объеме погашение и обслуживание внешнего долга. Ответил, что этого нельзя делать, так как мы не можем исходить из возможности погашения всех 17,5 млрд долларов, поскольку эта сумма равна 80 процентам доходов бюджета.
Не привожу всех замечаний – их было очень много, и, что характерно, все они были нанизаны на идею: правительство, дескать, пришло в противоречие с положениями бюджетного послания президента Федеральному собранию РФ на 1999 год.