Встречи с тем, что мы называем смертью
Шрифт:
Одна из самых трудных задач при изучении сенсорных особенностей астрального тела - это исследование осязания. Экстрасенсы и некоторые обыкновенные люди утверждают, что чувствовали на щеке "ледяное дыхание", когда пробовали общаться с умершими. Это ощущали и люди, которые пытались делать фотографии духов или записывать голоса на плёнку. Некоторые экстрасенсы утверждают, что до них дотрагивались духи. А в случаях появления полтергейста предметы поднимаются в воздух и перемещаются в пространстве. Всё это заставляет предполагать, что астральное тело обладает и психокинетическими способностями.
Для исследования границ этой гипотезы придумали "бассейн для прыжков в воду". Это электрическое поле, которое окружает лёгкий предмет, подвешенный на струне; чувствительная электронная аппаратура регистрировала
По результатам проделанной работы выясняется, что для астрального тела относительно легко увидеть происходящее и услышать звуки, но сравнительно непросто двигать предметы. Принимая во внимание эфирную природу астрального тела и физическую массу той же пудры, возможно, здесь нечему удивляться. Лабораторные свидетельства в полной мере совпадают с рассказами людей, перенёсших клиническую смерть. Тем тоже нетрудно видеть людей, окружающее, происходящие события, слышать звуки, но те, кто пробовал коснуться кого-либо из членов семьи или постучать по какому-нибудь предмету, чтобы привлечь к себе внимание, обнаруживали, что задача, в сущности, невыполнима.
ПРИГЛАШЕНИЕ К САМОУБИЙСТВУ?
"До того как я начала работать с умирающими, я не верила в жизнь после смерти. Сейчас я верю в неё без тени сомнения". Когда доктор Элизабет Каблер-Росс в 1974г. сделала такое заявление, она поразила научную общественность, и в особенности своих коллег-психиатров. Много лет она была признанным авторитетом во всех аспектах смерти и умирания. Она изучала эмоциональные аспекты смерти, как она действует на пациента и его семью, записывала рассказы умирающих и вернувшихся к жизни. Но принимать ли эти рассказы в качестве доказательств о существовании жизни после жизни?
Удивительно, что некоторые религиозные деятели тоже обрушились на неё. "Уверенность доктора Каблер-Росс должна быть благосклонно встречена, так как может поддержать слабеющую веру многих христиан, - сказал один священник, - но на меня её высказывание не действует подобным образом". Преподобный Роберт М.Херхолд, священник лютеранской церкви Воскресения в Сан-Бруно, Калифорния, считает, что доктор Каблер-Росс зашла слишком далеко. Его возражения таковы: "Жизнь после смерти выходит за рамки научного исследования; она в сфере сверхчувственного, а не чувственного. Если жизнь после смерти может быть эмпирически выверена так, что не оставит и "тени сомнения", тогда, очевидно, не будет большой потребности в вере". Ещё один священник доказывает, что "не нужно будет пасхи, если душа возрождается, если жизнь длится". Кажется, критиков больше всего беспокоит перспектива, что наука докажет существование жизни после смерти и на долю религии мало что останется.
Более неожиданными оказались замечания некоторых психиатров. Они подвергли достаточно резкой критике работы всех исследователей, собирающих и анализирующих рассказы людей о встречах со смертью. В основном критика сосредоточена на том, что опыт вернувшихся к жизни людей может оказаться просто галлюцинацией. Один из основных критиков - доктор Рассел Нойз-младший, психиатр медицинского факультета Университета штата Айова. Доктор Нойз изучил сто четырнадцать случаев, когда люди вышли живыми из ситуации почти-встречи-со-смертью, но не находил, что они свидетельствуют о жизни после смерти.
Доктор Нойз заметил, что ОВТ, о которых рассказывают жертвы несчастных случаев и встреч со смертью, могут быть основой "адаптационной схемы нервной системы". Он рассматривает это как "деперсонализацию", а не астральный полёт. "Деперсонализация может быть почти универсальной реакцией на угрозу для жизни", - говорит он. Внезапное отступление боли, о котором свидетельствуют рассказы множества людей, и появляющееся ощущение покоя и тишины, говорит доктор Нойз, может оказаться "аварийным механизмом, некой расслабляющей реакцией", чтобы мы не страдали. В отношении рассказов, которые, как кажется, свидетельствуют о жизни после жизни, доктор Нойз согласен с Фрейдом, который считал, что подсознание не может видеть собственного поражения и, столкнувшись с неизбежной смертью, вызывает приятные, успокоительные вымыслы. Доктор Нойз говорит: "Наша собственная смерть действительно непредставима, поэтому мы представляем, что выживем в качестве зрителей. Таким образом, перед лицом смертельной опасности мы обнаруживаем, что человек становится наблюдателем, ограждая себя от опасности". Доктор Нойз расценивает религиозную окраску многих рассказов о смерти как галлюцинации, основанные на вере. Эти взгляды разделяют фактически все научно мыслящие критики.
Кажется, что эти аргументы рациональны и основаны на серьёзных психиатрических и медицинских теориях. Однако они затрагивают в основном лишь встречи первого рода со смертью, основанные на чисто субъективном опыте, возбуждающем научное любопытство, но не требующем научной проверки. К сожалению, встречи первого рода со смертью наиболее известны, их раньше всего начали собирать, и, возможно, таких встреч больше всего. Но свидетельства встреч второго, третьего и четвёртого родов разрушают аргументы критиков, что ОВТ клинической смерти это галлюцинация. Когда события, происходящие рядом или в отдалении, воспринимает человек, у которого нет сердцебиения, нет активности биоритмов головного мозга, лишённый сознания, и когда эти события подтверждаются как факт, тогда возражения критиков можно считать несостоятельными. Когда кто-то нутром ощущает, что член семьи или близкий человек в большой опасности или, возможно, умер, и в тот же самый момент человек, о котором идёт речь, оказывается в опасной для жизни ситуации, в таком случае критикам следует искать другие аргументы. Когда человек видит, слышит или чувствует паранормальные ощущения, поддающиеся проверке, критикам нужно всерьёз задаться вопросами, каким образом такие вещи возможны? Может ли сознание отделяться от тела? Реальна ли жизнь после смерти? Возможно, мы сочтём всё это правдой, когда исследователи изучат встречи высшего рода со смертью.
Критика другого толка, возможно, более обоснованная, направлена против рассказов переживших смерть. Фактически все эти рассказы описывают мирные и спокойные ощущения: величественные панорамы, небесную музыку, светящиеся, лучистые создания, встречи с умершими родными - в высшей степени прекрасные и желанные ощущения. Не могут ли такие блистательные рассказы о смерти вдохновить кого-нибудь на совершение самоубийства? Как об этом сказал один психиатр: "Многие эмоционально неуравновешенные или глубоко подавленные люди не решаются расстаться с жизнью, поскольку не уверены в том, что ожидает их. Если бы они были убеждены, что их ожидает прекрасный загробный мир, то действовали бы решительнее". Доктор Роберт Кастенбаум, профессор психологии Массачусетского университета, полагает, что это вполне может произойти, если ещё не произошло, и думает, что исследования жизни после смерти не успокоят людей, а, наоборот, причинят больше страдания и боли. Только когда общество начнёт понимать, какой эмоциональный и физический дистресс испытывает неизлечимо больной, говорит доктор Кастенбаум, мы переменим своё мнение и решим, что умирание в конечном счёте счастливый момент. Точка зрения, что "всё хорошо, что хорошо кончается", предполагает, что каждый проходит через определённый момент смерти, говорит доктор Кастенбаум. Эта концепция сомнительна и не сильно согласуется с клиническим опытом.
Некоторые критики говорят, что мы располагаем лишь рассказами людей, "вернувшихся" после клинической смерти, что же можно сказать о миллионах миллионов, отправившихся в путешествие без возврата, навсегда? Было ли их путешествие счастливым? Была ли у них возможность вернуться, от которой они отказались, выбрав более спокойное существование? Досталось ли некоторым из них пережить ужас и страдания ада? Мы не знаем этого. Как не знаем и того, почему лишь около пятнадцати процентов людей, переживших клиническую смерть, рассказывают о своём опыте, большинство же не рассказывают ничего.