Встречи
Шрифт:
– Что ж, и мы зададим.
– О втором фронте?
– Соломатин улыбнулся.
– Ну, этот вопрос им столько раз задавали… Они наверняка научились отвечать.
– Наверняка, - согласился Ватутин.
– Ну что ж… Примем их, и примем хорошо. Надо выделить машины, оборудовать блиндаж…
Соломатин помолчал минуту.
– Интересно, кто этот генерал?
– Участник первой мировой войны.
– Слушай-ка, Николай Федорович, - вдруг встрепенулся Соломатин, - а ведь я никогда дипломатическими делами не занимался. Как же нам себя вести?
Ватутин махнул рукой:
– Да брось ты церемонии устраивать! По-моему, лучшая дипломатия - это когда нет никакой дипломатии. К нам в генштаб приезжали иностранные представители. Так я с ними держался совершенно запросто. И мне товарищи из Наркоминдела потом говорили: какой вы, товарищ Ватутин, хороший дипломат.
Ватутин засмеялся. Соломатин погрозил ему пальцем:
– Ну, ну, посмотрим, какой ты дипломат, Николай Федорович.
2
Генерал Джон Бильдинг, высокий, с красивой седой головой, холеный, розовощекий, моложавый для своих пятидесяти с лишним лет, в защитном френче с множеством орденских ленточек на груди, почтительно жмет Ватутину руку.
– Господин командующий фронтом, - говорит он по-русски с небольшим акцентом, - я передаю привет от армии Соединенных Штатов Америки вам и вашим солдатам.
Два лейтенанта-американца, один - высокий, с черными усиками, другой - коренастый, пожилой человек, в очках с квадратными стеклами, мало похожий на кадрового военного, стоя за спиной своего генерала, улыбаются сдержанной, приветливой улыбкой.
Бильдинг делает шаг в сторону и, повернувшись, указывает на них рукой.
– Разрешите, господин командующий, представить вам двух боевых офицеров - лейтенанта Гарри Хенчарда (при этих словах коренастый склонил голову) и лейтенанта Майкла Брауна!
Высокий лейтенант посмотрел на Ватутина с выражением подчеркнутой приветливости и почтения.
– Очень рад познакомиться, господа!
– Ватутин пожал обоим лейтенантам руки и, обращаясь ко всем, произнес: - Мне очень приятно приветствовать вас на нашем фронте. Вы приехали к нам в тот момент, когда армия наша уже завершает операцию по окружению немцев. Я буду рад, если наша встреча и ваше пребывание здесь укрепят взаимопонимание союзных армий… Как вы чувствовали себя в пути, господин генерал?
– О, прекрасно! Мы летели на самолете в сопровождении истребителей, - ответил Джон Бильдинг.
И оба лейтенанта закивали головами.
– Вам уже показали, где вы будете жить?
– Все великолепно, господин генерал. Мы благодарим вас за гостеприимство.
– Здесь фронт, - сказал Ватутин.
– Не взыщите, если встретятся трудности…
Джон Бильдинг развел руками:
– Мы будем делить с вашей армией все радости и невзгоды!
Ватутин улыбнулся:
– Что потребуется, господа, прошу вас, говорите попросту… Две машины в вашем постоянном распоряжении. К вашим услугам телеграф…
– Я бы
Ватутин распорядился принести карту, на которую были нанесены последние данные. Американцы долго молча смотрели на стрелки, окружавшие Сталинград, и лица их становились все серьезнее.
– Скажите, господин генерал, - вежливо спросил Бильдинг, - это последние данные?
– Это самые последние данные, - подтвердил Ватутин.
Пока он разъяснял, как развивается операция, куда и какими силами наносятся удары, американцы молчали.
– Сегодня мы можем подвести итоги трехдневных боев, - сказал Ватутин, присматриваясь к своим гостям.
– К началу наступления перед войсками нашего Юго-Западного фронта и правого фланга Донского фронта находилось тридцать пехотных дивизий противника, три танковые и две кавалерийские дивизии. За три дня наступления наш и Донской фронты полностью разгромили три дивизии противника и нанесли большие потери пяти его дивизиям…
Лицо генерала Бильдинга оживляется.
– И насколько вы продвинулись?
Ватутин подошел к карте:
– Вот видите красные стрелы? Это движение наших войск. Мы продвинулись на разных участках по-разному. От десяти и до пятидесяти километров. У нас уже более трех тысяч пленных…
– А Сталинградский фронт?
– Он идет навстречу нам. Там тоже значительное продвижение… Теперь посмотрите вот сюда… - Ватутин показал на левое крыло фронта.
– Здесь, в районе Распопинской и Верхне-Фомихинского, окружено свыше двух пехотных дивизий противника, для пленения которых генералы Коробов и Рыкачев оставили часть своих сил. А главные силы этих армий наступают на юг и юго-запад…
Джон Бильдинг развел руками.
– Но говорят, что в Распопинской румыны, - сказал Бильдинг.
И Ватутину показалось, что насмешливая улыбка тронула края его губ.
– Да, - сказал он спокойно, - это правда. Главным образом румыны. Но что же из этого? Сегодня румыны, завтра немцы.
Бильдинг склонил голову. Очевидно, ответ Ватутина ему понравился.
– И мы сможем поездить по дорогам? Побывать в боях?
– спросил он.
– Насчет боев - я не знаю, - улыбнулся Ватутин.
– Ваша армия не столь уж многочисленна, чтобы вести наступление… (Бильдинг захлопал в ладоши, лейтенанты засмеялись.) Ну, а во всем остальном вы вполне свободны…
Американцы заняли хатку на краю Серафимовича. Они были приветливы и скромны. На другое утро с небольшой охраной они отправились вперед, на участок танкового корпуса, и побывали за Усть-Медведицким в его боевых порядках. Вернулись к вечеру, усталые и оживленные. Ватутин был занят и не мог уделить им много времени. Он только расспросил у них, где они были, и посоветовал завтра побывать на тех участках, где противник обороняется особенно стойко. Пусть видят, что победа, к которой идут советские войска, - это победа над противником большой силы и опыта.