Встречная полоса
Шрифт:
– Ого! – восхитился один из охранников. – Ни фига себе! Что тут было?
– Наверное, полка подломилась, – предположил другой, – и все рухнуло. Пошли отсюда, в журнал запишем, завтра доложим. Не трогай ничего, по должностной инструкции нам документов касаться не положено. Пусть все до утра валяется, кому надо, тот и разгребет.
Охранник стоял очень близко, Стас видел его профиль и ежик волос на макушке, чувствовал запах табака. Двое еще пошарахались среди развалин и двинули к двери, позвякивая ключами. Все, ждать нельзя, да и незачем. Тот, с «ежиком», ничего не успел понять, не заметил ожившей тени. Получил удар в висок, отшатнулся и повалился плечом на стеллаж. На пол рухнула партия коробок, грохот стоял такой, словно по полу топталось стадо слонов. Подшивки документов за три года образовали отличную баррикаду, под ней покоился один охранник, двое других соображали, что сейчас важнее – жизнь коллеги или соблюдение должностной инструкции. Подсказать им было некому – Стас выскочил за дверь и рванул прочь по коридору, не забыв захлопнуть за собой дверь архива. Слетел на первый этаж, промчался через холл, перепрыгнул турникет и выскочил на крыльцо.
«Ниссан» ждал во дворе соседнего дома. Михаил увидел Стаса издалека, уселся за руль, погнал автомобиль по переулкам в сторону Никитской и дальше, к Арбату. Стас вытащил из-за пазухи распечатку, отдал ее Роману.
– Ничего себе, – тот даже присвистнул, – сорок семь богоугодных заведений!
– Сорок три, – поправил Стас.
Роман показал ему еще несколько строк на обороте листа и принялся изучать распечатку.
– В общем, не так много получается, – выдал он, когда подъезжали к дому. – Если отбросить дома престарелых и детские дома, то всего надо проверить…
– Ничего отбрасывать нельзя! – оборвал Стас. – Огарков может держать своего выродка где угодно, даже в хосписе. Надо проверить все.
– Как проверить? По очереди объехать? – предложил Михаил.
– Нет, нам так и года не хватит. По названиям адреса вычислим, посмотрим, где рядом церковь. Держи, – Стас отдал распечатку Лешке, – сегодня же и займешься. Не фиг зря трафик жечь.
Проверка заняла почти сутки. Лешка намертво прилип к ноутбуку, стучал по клавишам и на каждого входящего в кухню смотрел красными глазами. Глотал кофе, умывался ледяной водой и полз обратно. Михаил слонялся рядом, мужественно боролся со сном, хотя помочь брату ничем не мог. Половина объектов отсеялась быстро, они находились либо в Москве, либо в райцентрах, из культовых сооружений поблизости Лешка обнаружил мечеть и кладбище.
– Пять штук осталось, – сообщал Михаил обстановку, – ищет. Идите спать, нечего тут толпой ходить. Лешка и так психует.
Стасу ничего не оставалось, как завалиться на диван. Роман спал уже давно, с кухни доносились щелчки мыши и шепот братьев. В стекло стучал снег, февральская метель накрыла город, бесновалась над крышами домов. Стас закрыл глаза, закутался в одеяло. Вспомнил, что у Веры та же привычка – заворачиваться, как в кокон, прячась от всего – шума, яркого света, страха. Она все еще чего-то боялась, вздрагивала от грохота лифта в подъезде, от шагов за дверью. И даже от прикосновений Стаса, если не видела в этот момент его лица. Но от разговора уходила, молчала упрямо, и каждый раз Стас давал себе зарок сегодня выяснить все и до конца. Но каждый раз находились дела поважнее разговоров.
– Семьдесят километров от Москвы по Ярославскому шоссе, – бубнил кто-то над головой. – За два часа туда-обратно успеть можно. Главное, Королев объехать, там вечно пробки.
Стас сел на диване, уставился на Михаила. Бодрый, свежий, он смотрел в окно на занесенный снегом «Ниссан» и громко планировал предстоящую поездку.
– Почему – семьдесят? – спросонья спросил Роман.
– Потому что этот интернат находится в соседнем районе, и рядом стоит церковь. Все, как заказывали. – Довольный Михаил вышел из комнаты. Стас двинулся следом.
– «Частный интернат для детей с ограниченными возможностями, – Стас сел на табурет, повернул ноутбук к себе. – …располагает всем необходимым для комфорта, развлечений и обучения ваших детей. С ними будут работать опытные и добросовестные няни и воспитатели».
Похоже, они попали в точку. На сайте заведения обнаружилась фотогалерея – корпуса, дорожки, цветники, крытый бассейн и чистые светлые палаты с постояльцами – убогими вырожденцами, чью жизнь поддерживали лишь опытные врачи и дорогие лекарства. На паре снимков Стас разглядел за ажурной оградой интерната стены и купола храма и высокую из красного кирпича колокольню, свечкой уходившую за край кадра.
– Уверен? – спросил Стас Михаила, и тот торопливо заверил его:
– Уверен, уверен, эта лавочка тридцать восьмая в твоем списке, можешь посмотреть.
Да, все верно. «Интернат для детей-инвалидов «Павлин», в соседней графе – нехилая сумма, полученная конторой за прошлый год.
– Их там, наверное, икрой кормят. Черной, – предположил Роман.
– Запросто. – Стас пытался представить себе, что их может ждать в этом «Павлине». Ограниченные возможности – расплывчатая формулировка. Если плод страсти Огаркова не может самостоятельно передвигаться – это одно. А если он кусается? Или вообще буйный? В любом случае надо смотреть на месте. Жаль, сегодня не получится, значит, завтра.
План созрел за два часа, и нравился он всем, кроме отоспавшегося Лешки. Он отбивался, как мог, сопротивлялся до последнего, но не помог даже самый последний аргумент.
– Интернат для детей-инвалидов в возрасте от года до восемнадцати лет. До восемнадцати! – по слогам прочел он требования к потенциальным пациентам «Павлина».
– Ну и что? Подумаешь, – парировал Стас, – мы же тебя туда не на вечное поселение сдавать собрались. Приедете, поговорите с главным врачом или директором, и сразу назад. Ты лучше еще разок симптомы повтори!
Лешка беспомощно посмотрел на брата, но тот безжалостно ткнул пальцем в перегревшийся ноутбук. Лешка покорно плюхнулся на табурет, открыл страницу из энциклопедии.
– Шизофрения, паранойя, эпилепсия, – стал он вполголоса перебирать «свои» диагнозы, – аутизм, синдром Шерешевского-Тернера…
– Попроще чего-нибудь, – предложил Роман, – чтобы симулировать легче было. С пеной у рта эффектно получится.
– Тогда эпилепсия, – поник Лешка, изучив признаки болезни, и теперь утешал сам себя: – Короткие приступы зрительных, слуховых, обонятельных или вкусовых галлюцинаций, приступы немотивированного страха, – это ладно, это ерунда. На пол падать не буду, перебьетесь, – он разговаривал с ноутбуком, – судороги тоже необязательно. Эпилепсия – священная болезнь, между прочим! – сообщил он брату. – Сократ, Александр Македонский, Иван Грозный, Петр I, Достоевский… Неплохая компания!
– И у всех пена изо рта шла? – Роман напомнил Лешке основной признак проявления священной болезни.
– Да, наверное, – скис Лешка, – у меня не получится.
– Получится, – успокоил его брат, – я с собой кусок мыла возьму, погрызешь его, и пены будет завались, проверено.
Выехали затемно, на двух машинах топили по пустой Ярославке навстречу плотному потоку прущего в Москву транспорта. Семьдесят километров пролетели за час, поплутали по улицам старого города, выехали на объездную дорогу. Дальше навигатор не понадобился, верный ориентир – красную колокольню – заметили издалека. Остановились у местного очага культуры – торгового центра, обсудили все детали плана еще раз. Михаил с Лешкой поехали вперед, Стас и Роман выждали четверть часа, покатили следом. Все прошло отлично, «Ниссан» уже стоял на парковке перед воротами, когда к ним подъехала «Хонда». Ворота открываться не торопились, грохнула калитка, и к гостям вышла строгая тетенька-охранница.