Встречная полоса
Шрифт:
– К кому? – подозрительно поинтересовалась она.
– Уполномоченные компании «Мега-Ойл», – лениво выдал Стас. – Директора своего предупредите. Мы тут подождем.
Прошло минут пять, прежде чем металлическая коричневая створка открылась и тетенька в синей форме приветливо замахала «уполномоченным» рукой.
– Все, ты инспектор, а я твой помощник, – торопливо повторял вводную Стас, – ходишь, молчишь и всем недоволен. Помнишь?
– Да-да! – огрызнулся Роман и первым вышел из машины на расчищенные от снега плитки дорожки перед старым двухэтажным домом. Храм делил с интернатом общую когда-то территорию. Направо – храм и колокольня, налево, за оградой, – корпуса интерната. И роскошный
– Сюда, сюда, проходите скорее! – На крыльцо выбежала полная высокая женщина, розовощекая, с редкой рыжей шевелюрой. Директор «Павлина» старательно улыбалась, щебетала, как она рада и какая приятная неожиданность видеть посланников благодетеля. Она суетилась, пропустила «уполномоченных» в дверь перед собой, засеменила следом. И все пыталась выяснить прямо на ходу – что привело дорогих гостей в ее кабинет.
– Вы, Ирина Николаевна, не переживайте, мы не по финансам. Этими вашими дебетами-кредитами у господина Огаркова специальные люди занимаются, – успокоил ее Роман и умолк, глядя на папки в шкафу за спинкой кресла. Времени оставалось в обрез, у директрисы скоро встреча с новым пациентом, надо спешить. Михаил и Лешка сейчас общаются с врачом, алгоритм расписан по минутам.
– Мы по хозяйственной части, – улыбнулся перепуганной директрисе Стас, – территорию хотим посмотреть, постояльцев ваших. Господин Огарков планирует введение адресной помощи, нам поручено выяснить, кто из ваших пациентов нуждается в первую очередь. Поэтому списочек детей попрошу и желательно лично посмотреть условия и все такое.
Директрисе резко полегчало, список «постояльцев» был выдан незамедлительно. Роман брезгливо покрутил бумагу в пальцах и передал ее Стасу. Тот, косясь в распечатку, стал слушать речь директора:
– По палатам можете пройти, в игровые комнаты зайти, медкабинет посмотреть. В бассейн пустить не могу, извините, там сейчас занятия. Но если вы подождете, заодно и столовую нашу посмотрите…
Она схватила трубку зазвонившего телефона, не переставая улыбаться, выслушала, что ей сказали, и поднялась с места.
– Прошу меня извинить, господа, у меня назначена встреча. Нужна моя консультация, я присоединюсь к вам позже. Вас проводит…
Стас вежливо оборвал ее:
– Мы сами, Ирина Николаевна, сами. Все найдем, все посмотрим. Вы распорядитесь, пожалуйста, чтобы нам не мешали. И ступайте по своим делам, а о нас забудьте. Мы к вам непременно зайдем, – проворковал он, пока директриса «Павлина» не покинула свой кабинет.
– Что там? – Оба сунулись в распечатку, и, пока Роман шепотом читал расположенные по алфавиту фамилии детей, нервы у Стаса сдали.
– Дай! – Он вырвал листок из рук Романа, перевернул, повел пальцем по строчкам. Одна фамилия показалась ему знакомой, она всплывала где-то раньше и пока непостижимым образом была связана с прошлым олигарха.
– Похоже, он. Фамилия другая, но это нормально. – Стас ткнул пальцем в середину списка и посмотрел на Романа.
– Думаешь, нашли? – Лучше бы он не поднимал голову. Испарина, бледность и снова этот нечеловеческий оскал, словно смотрит из человека другое существо. Стас перевел взгляд на список.
– Ермаков Виктор Анатольевич, пятнадцать лет. Диагноз: идиотия, склонность к аутоагресии. Это еще что?
Стас уставился на Романа. Тот уже выглядел почти по-человечески и перестал улыбаться.
– Почем я знаю? Но мне заранее нехорошо. Надеюсь, он не кусается. Пошли, у нас минут двадцать, Лешка больше не продержится.
Им никто не пытался помешать или напроситься в помощники. Персонал «Павлина» расступался перед посланцами благодетеля и по первому требованию открывал все двери. Сосредоточенный Роман и его общительный «подчиненный» в игровых комнатах, спортзале и медкабинете не задержались. Осмотрели наскоро идеально чистые помещения с новой мебелью и игрушками, закрываясь от холодного ветра, перебежали в соседний корпус, остановились в холле. Посмотрели по сторонам и, не сговариваясь, двинулись в разные стороны. Стас зашагал к огромному фикусу в дальнем конце коридора слева, Роман пропал за стеклянной дверью. И все бы ничего, но упали каждому «на хвост» по доброй тетушке в белых халатах. Не устояла директор «Павлина», не смогла допустить, чтобы по ее территории посторонние без сопровождения бродили. И хоть прибыли они по приказу доброго человека, а все ж пригляд хозяйский нужен.
К Стасу приклеилась пухлая веселушка в очках и давно не крашенными волосами. Она суетилась, путалась под ногами, пытаясь угадать каждое его желание.
– Тут у нас детки на пятидневке, их родители на выходные и праздники забирают, – прощебетала она у первой двери. Стас солидно кивнул, заходить внутрь не стал, направился дальше.
– Здесь отказники у нас, их в роддоме бросили. ДЦП, олигофрения, имбецилы, – вздыхала «экскурсовод», пытаясь заглянуть Стасу в глаза. Тот помалкивал, посмотрел через стекло двери на смирно сидящих на кроватях детей, пошел к следующей двери. Тетенька засеменила следом, подрезала его у самого входа в палату, заступила дорогу.
– И здесь у нас сиротки, – пролопотала она, пропуская Стаса в палату.
Две кровати пустые, на трех лежит кто-то. Головы запрокинуты, колени поджаты, словно судорогой сведены, и то ли стонут, то ли плачут еле слышно. Стас пригляделся, подошел поближе – нет, не показалось. Руки девочек, по виду лет десяти-двенадцати, зафиксированы мягкими «наручниками».
– Что… – Экскурсовод поняла Стаса с полуслова.
– Аутоагрессия, – скорбным голосом пояснила тетенька, – травмы себе нанести могут. На лица их посмотрите.
Стас присмотрелся и увидел, что щеки и скулы девчонок покрыты старыми и свежими царапинами, некоторые глубокие, видно, что недавно обработаны. Лица детей бледные, из-под неплотно сомкнутых век видны белки в красных прожилках.
– А почему они… – Тетенька снова поняла Стаса с полуслова:
– Всю свою злость, ненависть, раздражение они не могут выплеснуть вовне и обращают на себя. Это вид психологической защиты, но проявляется он по-разному. А эти, – она со скорбным видом вздохнула, – если их не привязать, могут сотворить с собой все, что угодно, вплоть до самоубийства. Режут вены, рвут волосы, раздирают кожу, могут выцарапать себе глаза. Или друг дружке, или кто под руку подвернется. Как животные, – услышал шепот сопровождающей Стас, – на психотропах держим.
– И много у вас таких? – спросил он уже в коридоре. В его зоне ответственности остались только две палаты в торце здания – угловая и перед ней.
– Еще мальчик есть… – Стас не дослушал, выдернул из кармана звонящий телефон, отвернулся.
– Иди сюда, быстро! – раздался голос Романа. – Он здесь, я его нашел.
– Ты уверен?..
– Абсолютно. Быстрее, предпоследняя дверь справа по коридору.
Стас едва сдержался, чтобы не перейти на бег. «Хвост» едва поспевал следом, Стас рванул на себя стеклянную дверь, зашагал вдоль одинаковых пластиковых со стеклянными окошками дверей. Третья, четвертая, пятая… Вот они. Стас замедлил шаг и, как мог, степенно вошел в палату.